Граница

Они с Уивером спустились на первый этаж, и Честер распахнул входную дверь, дав по лбу солдату, входящему внутрь. Тот чертыхнулся, потирая шишку, но за спиной уже слышался топот, крики «Пожар!», и несчастный завертел головой, пытаясь разобраться в происходящем. Лисица не стал ждать, когда он придет себя, и они с англичанином метнулись к стене, чтобы под ее прикрытием добраться до ворот. На их счастье, в этот миг с замкового двора выезжала карета, и, не сговариваясь, они запрыгнули на запятки, скинув несчастных лакеев на брусчатку. Кучер ничего не заметил из-за шума высыпавших во двор солдат, и с гиканьем подхлестнул лошадей, чтобы те бежали резвей. Мелькнуло лицо лакея, раскрывшего рот в безмолвном крике, но тут же осталось позади.

Держаться одной рукой было трудно, слова замерзали на губах от ледяного ветра, и Лисица почувствовал, что еще немного, и он свалится на землю. Они переехали через мост, и когда кучер на повороте в город придержал лошадей, Йохан скомандовал Уиверу:

- Прыгай!

Он кулем упал на дорогу, ударившись раненым плечом. В глазах потемнело, и Лисица не сразу понял, что англичанин склонился над ним и трясет его.

- Мы это сделали, Фризендорф! Вставай же, ну! Куда нам идти? К твоему осману?

- Нет, только не туда, - промямлил Йохан. Ему невыносимо захотелось лечь. Дышать стало трудно.

- Куда же?

- К Роксане Катоне.

- К твоей любовнице?

Йохан невнятно промычал. Он опять вспомнил об Анне-Марии и кое-как встал, хватаясь за Честера, которого тоже качало, как былинку на ветру. Шляпа укатилась назад, и он поднял ее, отряхнув от снега.

Позади послышались крики, и беглецы замерли. Уивер крепко схватил Лисицу за руку, переменившись в лице, но это были всего лишь гуляки, не поделившие деньги на выпивку. Он достал из подсумка бутыль, потряс ее, откупорил и ткнул ею Йохану в зубы.

- Со мной все хорошо, - проговорил Йохан, отстраняя резко пахнущее спиртное. Водки ему хватило днем. – Не время пить.

- Как хочешь, - покладисто кивнул Уивер и с наслаждением понюхал горлышко бутылки, чтобы с сожалением убрать ее назад. Морозную пелену разорвал гулкий залп из пушки, и на вершине замка зажегся огонь.

- Это уже по нашу душу. Не думал, что они спохватятся так быстро.

Он потер переносицу. До дома баронессы отсюда было не так далеко, но дорога хорошо просматривалась, и встретить на ней людей не составляло труда. Этот город был слишком мал, чтобы скрыться бесследно, а снег мог выдать их.

- Куда идти? – нетерпеливо спросил англичанин. Он то и дело оглядывался, и Йохан указал ему на просвет между узкими домами. У входа тускло горел фонарь, отбрасывая круг света на дорогу, и мелкий снег таял в его тепле.

- Два сада, дорога, и мы на месте.

Уивер опять кивнул и почесал бороду. Йохан умолчал о том, что один из этих садов принадлежит капитану, и надо быть втрое осторожным, чтобы пройти сквозь него. К чему пугать товарища? Не дай Бог, от волнения он наделает глупостей или решит отомстить. Человек, который поет с пауками, способен на все.

Они неторопливо скрылись в тени дома, как раз вовремя, чтобы улизнуть от компании лавочников, распевавших рождественские гимны. Снег скрипел под сапогами, и этот звук казался Йохану оглушительным, словно он перекрывал и пьяное пение, и крики. Кое-как они перелезли через каменную изгородь, за которой Уивер провалился в канаву, заботливо присыпанную снегом, миновали ухоженный фруктовый сад, где на деревьях еще кое-как телепались пожухшие листья, и перемахнули через ограду железную, украшенную стилизованными заостренными копьями. Здесь начиналась вотчина капитана фон Рейне, и Йохан помнил, что его дом охраняла двойка гренцеров.

Им предстояло миновать сторожку садовника, где почему-то горел свет, и из трубы клубом валил темный дым. Йохан приложил палец к губам, призывая друга к молчанию. Громко забрехала соседская собака, почуяв чужаков, и в тот же час ее лай подхватили городские псы. Издалека послышался рожок, и за ним возглас патруля, что из Острога сбежали опасные преступники. Опасные преступники замерли на месте, прислушиваясь к суматохе, и Йохан показался себе загнанным лисом, когда в ближайшей церкви начали бить в колокол, но зазвучал не рождественский перезвон, а тот тревожный сигнал, который подают при известии о пожаре.

- Вот это слава, - пробормотал Уивер. – Поневоле чувствуешь себя королем.

В сторожке стукнула дверь, и англичанин отпрянул в тень, заткнув себе рот шарфом. Йохан прижался к стене, заслышав звук ружейного замка, поставленного на взвод, и взялся за эфес сабли. На свое счастье, незнакомец не сделал и шагу с порога, лишь невыносимо долго всматривался и вслушивался в темноту, как будто шестым чувством знал, что беглецы здесь. Наконец он вернулся назад, и Честер опустил ружье, захваченное у солдат.