Граница

- Живо, живо, - на одном дыхании велел ему Йохан, и они во весь дух пустились бежать к изгороди. Последним усилием Лисица перелез через изгородь и, спотыкаясь, метнулся к господскому дому, который сняла баронесса. В кухонном окне виднелась зажженная свеча, освещавшая чистенькие шкафы с посудой и закопченный очаг с каплями жира на стене, и из дома невыносимо тянуло запахами: жареной курицей, свежим хлебом и абрикосовым вареньем. Йохан дробью простучал по двери черного хода условный стук, пока Уивер привалился к стене, хватая ртом воздух, и опять потянулись долгие минуты ожидания.

Они услышали легкие женские шаги, и Честер обрадованно вскинул голову. Он подмигнул Лисице, мол, не стоит волноваться, с девкой-то я общий язык найду, и выпятил грудь.

- Кто тут? – тихо спросил нежный девичий голос изнутри.

- Лисья охота, - как только эти слова Герхарда прозвучали вслух, Йохан почувствовал себя глупо. На месте служанки он бы недоуменно пожал плечами и не стал бы отворять каким-то проходимцам. Однако та сняла засов, и дверь перед ними открылась.

За ней стояла худенькая служанка Роксаны, чистенько одетая и прибранная. Взгляд у нее казался сонным и уставшим, однако прямо в живот Лисице смотрело дуло пистолета, и Йохан мог поклясться, что девица держала его привычно, как заправский стрелок.

- Заходите, - велела она и отступила на шаг. Пистолет в ее руке не дрогнул. – Закройте дверь. Это из-за вас подняли тревогу?

- Милая девица, - вступил в разговор Уивер. Он вошел первым, расправив плечи. Голос его стал мягким, обволакивающим, - твое доброе сердечко должно подсказать, что мы – невинные люди, которые нуждаются в крыше над головой. И в хорошем обеде. И в ласке. Не надо тыкать в нас оружием… Оно слишком тяжело для такой прелестной ручки.

- Камила, - Йохан с трудом вспомнил ее имя. – Я пришел с посланием от господина Грау. Мне нужно – немедленно! - поговорить с твоей госпожой.

- С ним что-то произошло?

- Он в тюрьме, - с заминкой ответил Лисица и поглядел на англичанина. – Мы тоже оттуда.

- Это я поняла.

- Тогда ты должна понимать, сколько страданий мне пришлось вынести, голубка, - пылко заверил ее Уивер. – Только женская ручка может исцелить мои раны, такая же нежная, как у тебя.

- Вы не ранены, в отличие от вашего друга, - Камила глядела на него исподлобья.

- Моя душа истерзана ложным подозрением. А моя спина? Я покажу тебе те страшные раны, которые остались после рук палача.

- Не сейчас. Госпожа отдыхает, барон Фризендорф, но я доложу о вас. Или Лисица? Как вы предпочитаете представиться?

- Как угодно, лишь бы она приняла меня.

- Тогда оставьте оружие здесь. Не вздумайте причинить вред кому-нибудь в этом доме.

Йохан без колебаний снял саблю и бросил ее на пол. Уивер прислонил ружье к стене, прочертив на дереве панели царапину.

- Неужели такая крошка может нам угрожать? – удивился он. – Твоей ручке больше пристал веер, а голосу – любовные клятвы.

Камила поставила пистолет на предохранитель и спрятала его за пояс юбки. Девица побледнела еще больше и, казалось, ее можно было скрутить в два счета, но в каждом движении служанки сквозила такая уверенность, что она невольно казалась выше ростом.

- Идите сюда. Садитесь за стол, господин Фризендорф. А вы, господин Уивер, начерпайте воды из ведра и поставьте ее на огонь. Вас нужно обмыть, подстричь и побрить.

Она бесстрашно повернулась к ним спиной и отошла к очагу. Уивер сбросил с себя подсумок и поспешил за ней, схватив первый попавшийся черпак.

- Красавица моя, я бы с радостью пришел бы к тебе уже красивым и ухоженным, но в тюрьме нет достойного цирюльника, - заверил он. – Если ты дашь мне бритву и мыло, я предстану перед тобой во всей красе!

- Нет.

- Неужели тебе жалко бритвы и мыла?

- Я побрею вас сама.

- Бог услышал мои молитвы и благословил меня заботой прекраснейшей из девушек!

Пока они обменивались комплиментами и Уивер набирал воду, Йохан сел за стол и разложил на нем колбаску, луковицу и хлеб. Еда не лезла в рот, и не было даже сил удивляться, отчего. Что скажет баронесса Катоне? Будет ли она покорной или строптивой, как обычно? Запах чеснока показался отталкивающим, и он отодвинул колбаску подальше.

Камила подхватила оружие с полу и тревожно взглянула на них, точно амазонка, которую застали врасплох.

- Я сейчас вернусь, - пообещала она. – Ведите себя тихо.

Девица задвинула засов и скрылась в темном проеме, который вел в чистую половину дома.

- Прелестная крошка, - заметил Уивер, заглянул в котелок, где вода и не вздумала даже закипеть, и сел рядом с Йоханом, вытянув ноги. – Чур, она моя на сегодняшнюю ночь!

- Забирай, - отозвался тот.

- Слушай, я не понял. Почему она назвала тебя Лисицей? - Уивер взял злополучную колбаску в пальцы и откусил сразу половину.

- Долгая история. Я расскажу тебе потом. От этого и пошли все беды…

- А-а, - промычал англичанин с набитым ртом. Он полуприкрыл глаза от наслаждения, пока жевал, а потом заметил. – Какое все-таки блаженство – еда, теплый дом. Еще бы вычесать вшей и лечь в мягкую постель с девицей, и ничего для счастья больше не надо. Смотри, снег пошел сильней!