Граница

- Знаешь, я долго думал в тюрьме, - против обыкновения неторопливо начал он, - мол, если выберусь отсюда, то начну новую жизнь. Вернусь домой, займусь почтенным делом, может быть, даже женюсь на богатой красотке! Мне казалось, что стоит выйти из застенка, избавиться от кандалов, и все само собой наладится. А оказалось, - англичанин брезгливо сморщил нос, - на свободе до новой жизни добраться трудней.

- Так оно всегда и бывает.

Платье Камилы с легким шорохом упало на пол со стола. Лисица поднял его и встряхнул.

- Вероятно, я неправильно живу. Неправедно, - Уивер хмуро смотрел на него. - Не могут же беды валиться просто так.

Йохан усмехнулся. Нравом своим Честер был легче многих и принимал неприятности стойко. Несмотря на возраст, англичанин во многом был открыт и наивен, как младенец, и это не было игрой. Людям завистливым, хитрым такие качества нравились, а среди пьяниц и шлюх, с которыми Уиверу часто приходилось водиться, таких было немало.

- Еще как могут, поверь мне. Если зашел в воду, ноги сухими не останутся.

- Не понимаю твоих слов, - с досадой отозвался англичанин. – Но ты не думай, что я не помогу тебе. Клянусь, ты можешь положиться на меня во всем! Раз мы плывем на одном корабле, то и держаться должны вместе.

- Я знаю, - просто сказал Йохан и не покривил душой.

Честер просиял и от избытка чувств сжал Лисицу в дружеских объятьях. Йохан вдохнул сквозь зубы воздух; шов болел, когда на него давили, но это было лучше, чем прижигания смолой и раскаленным железом по дедовскому способу.

Ближе к ночи они собрались и ждали назначенного часа, когда явится Герхард, чтобы выпроводить их из убежища. Лисица не мог усидеть на месте, его мучило, придет ли Роксана, но баронесса исчезла и не давала о себе знать. Уивер подшучивал над его волнением, называя монашкой, которая впервые увидела мужчину, но шутки не достигали цели, и англичанин махнул на него рукой. Когда отворился люк, Йохан вытянул шею, но увидел лишь сапоги Цепного Пса.

Герхард спустился к ним, не говоря ни слова. Он мельком взглянул на свертки с одеждой, картами и краской для лица и сделал Лисице жест взять фонарь и идти за ним.

Они прошли через каменные чертоги, украшенные паутиной и мушиными трупиками, мимо старых бочек с вином и припасами, мимо крысиного логова, полного пищащих созданий, через узкий проход, где сладко пахло гнилыми овощами, к маленькой дверце под потолком. Лисица был уверен, что это кладовая-ледник, и высоко поднял брови, но Герхард поставил к ней лестницу, забрал у него фонарь и споро поднялся наверх. Щелкнула задвижка, и из открывшейся дыры подул холодный ветер, полный запахов мокрой, свежей земли, снега и затхлости. Уивер громко задышал, как старый пес.

- Прошу, - Цепной Пес спрыгнул вниз и насмешливо сделал жест подниматься. – Наверху еще одна дверца. Она не заперта.

Он пристально взглянул на Лисицу, и тот ответил ему тем же. Йохан не ждал, что Герхард пожелает им удачи. Тонкие губы Цепного Пса дрогнули, и беззвучно прозвучало лишь одно слово: «письмо». «Не вздумай сбежать» - говорил его взгляд.

Лисица махнул рукой и вскарабкался по лестнице. Он протиснулся на четвереньках сквозь лаз в тесную, сырую темноту и поднял руку, ощупывая влажные, просмоленные доски. Он нажал сильней, и крышка поддалась, открывая звездное небо над головой. Йохан встал во весь рост и кое-как выполз наружу по раскисшей, мягкой земле. Глаза быстро привыкли к темноте: по правую руку небо закрывала темная громада дома, слева слабый свет от далекого фонаря отражался на ограде, и вскоре над землей показалась неожиданно белая, как костяной шар, голова Уивера. Англичанин не пытался таиться, но вместо того, чтобы встать, лег на землю в белом солдатском мундире лицом вниз и замер.

Внизу послышался звук запираемой щеколды, и Лисица осторожно прикрыл лаз.

- Идем? – шепнул он Уиверу. Ему казалось, что здесь они как на ладони, любой заметит их. В ночной тишине каждый звук казался отчетливым. Откуда-то несло дымом и кислым тестом.

- Погоди, - неразборчиво бормотнул Честер, не поднимая лица. – Ты не понимаешь. Земля… Она так пахнет. Запах свободы.

- У тебя еще будет время нанюхаться, - заметил Йохан.

Послышался глубокий вдох, и Честер поднялся – белое сукно спереди теперь казалось серым. Лица его толком не было видно, но Лисица готов был поклясться, что взгляд Уивера блуждает, как у человека, который выпил настоя белладонны.

- Если бы ты провел взаперти полгода… - Честер не закончил фразы и заулыбался. – Там все растет, - невпопад добавил он. – Как знать, доведется ли нам еще насладиться прекрасной весенней ночью?

- Почему нет?

- Потому что из-за твоей любовницы мы можем оказаться на виселице, - совсем тихо сказал Уивер. – Давай пошлем к черту твоего гриба? Найдем лошадей и уедем отсюда? Он не хватится нас до завтра, верно?