Гражданская война в России. За правду до смерти

«Имя» скоро нашлось и вновь в лице ген. Л. Корнилова, который еще за день до ареста Николая II, 7 марта арестовал в Царском Селе императрицу с детьми. Корнилов утверждал, что он «глубоко убежден, что единственное решение можно найти в установлении диктатуры и во введении военного положения и смертной казни по всей стране»{1526}. Он в ультимативной форме настаивал на немедленных «репрессиях…, на смертной казни, революционных трибуналах в тылу» и т. д.{1527} Керенский, определяя цель Корнилова, лишь повторял слова последнего – необходима «военная диктатура» (выделено в оригинале){1528}.

На сторону Корнилова встали будущие белые генералы Деникин, Лукомский, Кисляков, Марков…, которые «начали тотальное устранение всех командиров, сочувствовавших новым общественным организациям»{1529}. Генералов, по словам Керенского, без малейшего промедления поддержали «союзнические военные миссии»{1530}. «На улицах распространялись брошюры под заглавием «Корнилов, национальный герой», они бесплатно печатались в британской военной миссии и доставлялись в Москву, через английское посольство в Петрограде»{1531}. Военный министр Соединенного Королевства лорд Милнер послал Корнилову письмо, в котором «одобрял идею военной диктатуры в России и благословлял необходимые для ее установления действия»{1532}. Английский посол Дж. Бьюкенен был целиком на стороне Корнилова, «желая ему преодолеть сопротивление, которое ему окажут в ближайшие дни»{1533}. А британский ген. А. Нокс, по словам В. Чернова, был так тесно связан с корниловцами, что практически являлся участником заговора{1534}.

«Союзники смотрят с тревогой на то, что творится в России, – сообщал посланник российского правительства, – Вся Западная Европа – с Корниловым, и ее пресса не перестает твердить: довольно слов, пора приступить к делу». Еще более определенное и вполне доброжелательное отношение сохранили к Верховному иностранные военные представители, – отмечал Деникин, – Многие из них представлялись в эти дни Корнилову, принося ему уверения в своем почитании и искренние пожелания успеха; в особенности в трогательной форме это делал британский представитель…»{1535}.

Ведущие газеты союзников, от лондонской «Таймс» до французской «Фигаро», выступили в поддержку Корнилова. Наиболее точно их позицию отражал французский журнал «Опиньеон», который писал: «Твердо установленная военная диктатура способна положить конец разлагающему влиянию византийских политиканов…», или сан-францисская «Кроникл»: «России нужен диктатор, и, похоже, что Корнилов больше, чем кто-либо другой подходит на эту роль»{1536}.

Однако для водворения правой диктатуры в России моральной поддержки английских союзников оказалось недостаточно. Для установления диктатуры требовались реальные политические и материальные ресурсы. Результат их «поисков» оказался неожиданным для Деникина, и приводил его к печальному выводу: «Поддержка буржуазии?… крупная денежная буржуазия, «небольшая по числу…, но очень влиятельная, довольно замкнутая и крайне эгоистичная в своих действиях и аппетитах». Буржуазия эта «подняла тревогу (в июльские дни), когда обнаружилась слабость Временного правительства, и предложила (Республиканскому центру) первую денежную помощь, чтобы уберечь Россию… от очевидной тогда для них надвигавшейся опасности большевизма». Представители этой банковской и торгово-промышленной знати лично стояли вне организации, опасаясь скомпрометировать себя в случае неудачи…»{1537}.