Гражданская война в России. За правду до смерти

Узко классовый характер Белых диктатур[60]привел к тому, что не только левые, но и «все социалисты-революционеры центра (черновцы) перешли в лагерь большевиков», – отмечал Гинс, за ними потянулись и другие социалисты – меньшевики и интернационалисты. «Стал создаваться единый социалистический фронт»{1640}. Один из эсеров И. Святицкий позже писал: «Нужно представить себе, что пережили и перечувствовали мы, оставшиеся в Уфе, за последние два месяца, чтобы понять охватившее нас в это торжественное у тро настроение… пос ле стольких мучительных дней, проведенных в чужой и враждебной, смертельно враждебной колчаковщине, мы как-то забыли о том, что разъединяло нас с большевиками, и красные звезды на белых папахах солдат Советской России показались нам родными, своими звездами. Как-то вдруг, совершенно объективно, со стороны, мы почувствовали в пришедшей армии революционную и социалистическую армию…»{1641}. Как констатировал в конце 1919 г. Гинс, колчаковское «правительство оказывалось почти совершенно изолированным. Никакая партия, никакая общественная организация за ним не стояла, враги же были кругом, недовольные – всюду»{1642}.

На Юге России ситуация развивалась аналогичным образом, отмечал Деникин, в результате установления праволиберальной диктатуры, «начавшаяся на Кубани… кампания против южной власти приняла размеры угрожающие… в программу кубанской «революционной демократии» в соответствии с практикой российских социалистов входила «энергичная борьба со стремлением слуг царского режима, помещиков и капиталистов установить диктаторскую власть в освобожденных от большевиков местностях России, ибо эта власть есть первый твердый и верный шаг к установлению самодержавно-полицейского строя»{1643}.

На что же рассчитывали правые, либералы и офицеры теперь после разгона социалистов? Какая сила должна была удержать их у власти на этот раз?

Этой силой, способной бросить решающий аргумент на чашу весов, могли стать только интервенты. Не случайно все белые диктатуры были установлены и держались только при прямой и непосредственной поддержке интервентов. Без этой поддержки ни белых диктатур, ни даже самих белых генералов просто не существовало бы:

Переворот, приведший к свержению эсеровской Директории и установлению диктатуры Колчака, по признанию «белого» ген. Федорова, был сделан с согласия и при участии англичан{1644}. Этот факт подтверждал и французский посол Ж. Нуланс: «Этот государственный переворот был осуществлен при соучастии английского ген. Нокса…»{1645}. Сам Нокс, «цитируя заявление У. Черчилля в палате общин…, заявлял, что англичане несут ответственность за создание правительства Колчака»{1646}. И даже британский полк. Дж. Уорд заявлял, что Колчак ел «британский солдатский рацион»{1647}.