Грегорианец. Четвёртый

– Но у вас есть хоть то утешение, что она покинула вас против воли, вы знаете, что если от нее нет известий, то это потому, что ей запрещена связь с вами, тогда как…

– Тогда как?..

– Нет, ничего, – осеклась Росс. – Ничего…

– Итак, вы навсегда отказываетесь от мира, это решено окончательно?

– Навсегда. Сегодня вы еще мой друг, завтра вы будете лишь призраком или совсем перестанете существовать для меня.

– Как грустно всё, что вы говорите!

– Что делать! – она покачала головой. – Мое призвание влечет меня, оно уносит меня ввысь.

Дартин улыбнулся и ничего не ответил.

– И тем не менее, – продолжала девушка считавшая себя парнем и делавшая всё чтобы так и было, – пока я еще тут, мне хотелось бы поговорить с вами о вас, о наших друзьях.

– А мне, – ответил Дартин, – хотелось бы поговорить с вами о вас самих, но вы уже так далеки от всего. Любовь вызывает у вас презрение, друзья для вас призраки, мир – склеп…

– Увы! В этом вы убедитесь сами, – сказала со вздохом.

– Итак, оставим этот разговор и давайте сожжем послание, которое, по всей вероятности, сообщает вам о новой измене вашей гризетки или горничной.

– Какое послание? – с живостью спросила девушка.

– Которое пришло к вам в ваше отсутствие и которое мне передали для вас.

– От кого же?

– Не знаю. От какой-нибудь заплаканной служанки… быть может, от горничной госпожи Шез, которой пришлось вернуться в Ур вместе со своей госпожой и которая для пущей важности именно бумагу и запечатала настоящее письмо печатью с герцогской короной…

– Что?

– Подумать только! Кажется, я потерял его… – лукаво сказал парень, делая вид, что ищет письмо. – Счастье еще, что мир это склеп, что люди, а следовательно, и женщины лишь призраки и что любовь, то чувство, о котором вы говорите: «Какая гадость!»

– Дартин, Дартин, – вскричала Росс, – ты убиваешь меня!

– Наконец-то, вот оно! – сказал Дартин.

Росс вскочила, схватила письмо, прочитала или, вернее, проглотила его. Её лицо сияло.

– По-видимому, у служанки прекрасный слог, – небрежно произнес грегорианец.

– Благодарю, Дартин! – вскричала девушка в полном исступлении. – Ей пришлось вернуться в Ур. Она не изменила мне, она по-прежнему меня любит! Иди сюда, друг мой, иди сюда, дай мне обнять тебя, я задыхаюсь от счастья!

И оба пустились плясать храбро топча рассыпавшиеся по полу листы диссертации.

В эту минуту вошел Эш, неся шпинат и яичницу.

– Беги, несчастный! – заорала Росс. – Ступай туда, откуда пришёл, унеси эти отвратительные овощи и гнусную яичницу! Спроси шпигованного мяса, жирного, жаркое с чесноком и четыре бутылки вина!

Эш, смотревший на госпожу и ничего не понимавший в перемене, меланхолически уронил яичницу в шпинат, а шпинат на пол.

– Расскажите мне обо всем, что делается там! – закричала девушка, приняв немного счастья.

– Теперь остается только узнать, что с Шоссом, – заявил Дартин развеселившейся девушке после того, как посвятил её во все новости, случившиеся в столице со дня их отъезда, и когда превосходный обед заставил одного из них забыть диссертацию, а другого усталость.

– Неужели вы думаете, что с ним могло случиться несчастье? – спросила она. – Шосс так хладнокровен, и так искусно владеет шпагой.

– Да, без сомнения, и я больше чем кто-либо воздаю должное его храбрости и ловкости, но, на мой взгляд, лучше скрестить шпагу с копьем, нежели с палкой, а я боюсь, что Шосса могла избить челядь. Этот народ дерется крепко и не скоро прекращает драку. Вот почему, мне хотелось бы отправиться в путь как можно скорее.

– Я попытаюсь поехать с вами, – сказала Росс, – хотя чувствую, что вряд ли буду в состоянии сесть на лайтфлай.

– Это потому, милый друг, что никто еще не пытался лечить раны плеткой, но вы были больны, а болезнь ослабляет умственные способности.

– Когда вы едете?

– Завтра на рассвете. Постарайтесь хорошенько выспаться за ночь, и завтра, если вы сможете, поедем вместе.

– В таком случае, до завтра, – произнесла девушка прощаясь. – Хоть вы и железный, но ведь должны же и вы ощущать потребность в сне.

Наутро, когда Дартин вошёл к Росс, она уже стояла у окна своей комнаты.

– Что вы рассматриваете? – спросил парень.

– Да вот любуюсь этими тремя превосходными флайтами, Право, удовольствие ездить на таких доступно только принцам.

– Если так, милая моя, то вы получите это удовольствие, ибо один из них ваш.

– Не может быть!

– Да.

– Вы смеетесь надо мной, Дартин?

– С тех пор как вы стали говорить по-нормальному, я больше не смеюсь.

– Эти кобуры, кофры и рельсовики все это моё?

– Ваше.

– Черт побери, они просто великолепны!

– Я польщена.

– Это, должно быть, император сделал вам такой подарок?

– Во всяком случае, не кардинал. Впрочем, не заботьтесь о том, откуда взялись эти транспорты, и помните только, что один из них ваш.

– Клянусь, – обрадовалась девушка, – кажется, у меня от этого прошла вся боль! На такого флайта я села бы даже с тридцатью ранами в теле. Эй, Эш, подите сюда, да поживее!

Слуга появился на пороге, унылый и сонный.

– Отполируйте мою шпагу, – приказала Росс, – приведите в порядок шляпу, вычистите плащ и зарядите рельсовики…