Грехи отцов наших и другие рассказы

Свою речь Бирьяр посвятил важности поддержания оживленной торговли с другими системами и усилиям Лаконии по укреплению оберонской экономики. Он знал ее наизусть. Вместо того чтобы повторять текст, он присел на диванчик и стал смотреть в окно. Дверь за спиной отворилась, человек в хрусткой белой куртке и таких же перчатках внес на подносе термос с кофе, две чашки и тарелочку пирожных.

– Поставьте на тот стол, – велел ему Бирьяр, – я сам справлюсь.

– Знаете, губернатор, – сказал старик, поставив термос с чашками на столик рядом с диваном, – надо отдать должное вашей охране. Я довольно давно добиваюсь встречи с вами, но в вашу резиденцию муха не пролетит.

Старик улыбнулся. Бирьяр, еще не заметив блеска металла между его манжетом и перчаткой, вспомнил эти тонкие усики.

Мелькнула мысль: «Он пришел меня убить», – и Бирьяра пробрала дрожь. На бедре тяжело лежал пистолет, но он чувствовал, что от оружия будет мало проку. Бирьяр достаточно видел убийц, чтобы знать, что сам к ним не относится, а вот этот старик – да. Он серьезно кивнул.

– Я гадал, когда же снова вас увижу. Найти вас не просто.

Однорукий сел напротив и заговорил, снимая перчатки:

– Ну, я переживал, что мы зашли не с той ноги. Это моя вина. Я бываю иногда резковат. Будете кофе?

– Со сливками, пожалуйста, – отозвался Бирьяр. Сердце стучало в ребра, словно отчаянно добивалось его внимания. Он небрежно переместил руку к бедру.

Голос однорукого стал жестче:

– Если вы схватитесь за пистолет, разговор обернется самым неудачным образом. Видит бог, вы пожалеете. Без подсластителя?

– Без, – сказал Бирьяр.

Он уронил руку рядом с собой – и рядом с кобурой, но больше ею не шевелил. Напирать было опасно, но и уступать он не собирался. Представил себе, как выхватывает пистолет и стреляет. Успеет ли? Сколько ему понадобится времени? Как бы не вся жизнь.

– Только сливки.

– Хороший вкус. Сам-то я люблю черный. Чем старше становлюсь, тем больше тянет на горечь. У вас не бывало подобного чувства?

– Иногда, – сказал Бирьяр.

Старик протянул ему блюдце с кофе, но Бирьяр кивнул на стол. Взять он не мог. Старик держал блюдце протезом. Насколько быстро действует его механизм? Какое в нем скрыто оружие? Он словно рассматривал ядовитую змею, гадая, скоро ли после укуса у него остановится дыхание.

– Чем могу быть полезен? – спросил Бирьяр, отчаянно стараясь говорить небрежно. Как если бы владел ситуацией. – Или вы пришли исполнить угрозу?

– Нет, это в прошлом. Но я здесь и вправду по делу, – сказал старик, поставив чашку с кофе на стол. – У меня для вас что-то есть. Вроде как мирное предложение.

– Не представляю мира между нами. Я надеюсь отдать вас под суд и услышать смертный приговор.

Провокация сработала. Старик пригладил усики. Бирьяр понимал, что говорить этого не следовало, но им двигал страх. Толкал его навстречу отваге. Или ярости. Или сумасшедшей, темной, тяжелой надежде – на что, Бирьяр еще не понял.

– Я это учту. Но позвольте задать вам вопрос. Предположим, некто в вашей администрации… лаконец, а не из наших. Скажем, организует проекты от вашего имени, нарушая установленный порядок работ. Подтасовывает бюджет. Для вас это проблема, не так ли?

– Ответ вы сами знаете.

– Знаю. Но хотел бы услышать его от вас. Если не трудно.

Кажется, однорукий отвлекся на разговор. От руки до пистолета всего несколько сантиметров. Под таким углом вытаскивать будет неудобно. Бирьяр немного подвинулся, пристраиваясь, и старик покачал головой, будто прочел его мысли.

– Незаконное перераспределение средств Лаконии – в лучшем случае халатность, а в худшем измена, – сказал Бирьяр. – За первое тюремный срок. За второе смерть.

– А как насчет губернаторской амнистии? Вы ведь имеете такое право?

– Никто из лаконцев не стоит над законом, – сказал Бирьяр. – Это и есть дисциплина.

– Так я и думал, – кивнул старик и, не сводя глаз с Бирьяра, вытащил из кармана ладонник. – Хотя мне жаль.

Он протянул ладонник. Взгляд Бирьяра упал на экран и тут же метнулся вверх, в готовности к атаке. Только через несколько секунд увиденное дошло до сознания. Мона Риттенер. Едва ли не против воли взгляд опять пополз вниз. Старик все протягивал ему аппарат, и на этот раз Бирьяр его взял.

Финансовые отчеты, помеченные «Кси-Тамьян», имя Моны в сводной таблице. И денежные суммы. Уровень финансирования, расходы. Там были и другие имена, и одно отозвалось в памяти. Кармайкл. Ее научную программу несправедливо закрыли. Из-за нее они тогда поссорились. Забыв об одноруком, Бирьяр листал файлы. Имя Моны было выделено жирным шрифтом. И слова «совместные правительственные программы». Если бы такие существовали, он бы знал. Он ничего такого не одобрял. Нет.

Буря усиливалась, ветер уже сотрясал стены здания, только звука не было. И бежевая поверхность кофе в чашке оставалась гладкой и неподвижной. Тряслось что-то другое. Бирьяр отложил ладонник.

– Чего вы от меня хотите?

– Ничего, – сказал старик. – Просто даю вам знать, что один из ваших сбился с пути.

– Шантаж?