Грехи отцов наших и другие рассказы

– Я действительно очень рад, что попал сюда, – сказал он. – Оберон – дивная планета, и перед ним большое будущее. Я надеюсь, что моя служба поможет ему занять законное место одного из великих научных и культурных центров человечества. Я знаю, что того же ждет от него и верховный консул.

Он резко кивнул – больше себе, нежели ей. Ответ правильный. Он должен говорить так. Должен быть таким.

Лара склонила голову к плечу.

– Вы не хотите присесть?

* * *

Эта маленькая яхта старику не очень нравилась. Насколько знала Агнет, за все время, что она с ним работала, он пользовался судном раза три-четыре. Он вырос в приморском городе, но у нее не складывалось впечатления, чтобы яхты были там в большом ходу. Фактически старик находился здесь лишь затем, чтобы гарантированно уйти из поля зрения местной службы безопасности.

Он сидел, раскинув руки. К тонким усикам прибавилась двухдневная щетина. Солнце стояло над головой, свет отражался от воды и искусственной руки старика. Он курил сигару толщиной с большой палец, а длиной – с указательный. Город миражом вставал над горизонтом.

Женщина напротив них когда-то при первом знакомстве назвалась КарКарой. Теперь ее звали Лара, что подходило гораздо лучше.

– Богом клянусь, он был у меня в руках.

– Не стоило тебя торопить, – сказал старик.

– Я и не торопилась. Я его зацепила. У нас наладилось взаимопонимание. Он на меня запал.

– И в итоге?

Лара развела руками.

– В итоге в самый интересный момент он включил заднюю. Они с женой, видимо, решили жить в моногамных отношениях, и он относится к этому вполне серьезно. Похоже, у них на Лаконии так заведено.

– Это он так сказал?

– Нет, но догадаться нетрудно, – ответила Лара. – В конце он что-то мямлил в этом смысле. Куча слов, и все ни о чем.

– А ты о нем что думаешь?

Она задумалась. По тому, как она сложила руки, Агнет видела, что говорить о губернаторе ей почти приятно. Да уж, стоит человеку всего-то сказать «нет», и вот он уже из головы не идет.

– Этому человеку что-то нужно, – произнесла наконец Лара. – И нужно позарез. Но не то, что предлагала я.

Старик выдохнул облачко белого дыма и стал смотреть, как его разносит ветер.

– Я тоже так думаю. Может, он гей?

– Не в том дело, – покачала головой Лара. – Я нарвалась на одного из двадцати, кто не только на словах объявляет себя моногамным. По-моему, он в самом деле любит жену.

Старик тихо выругался и добавил:

– Не понимаю. Денег он не хочет. На сторону не глядит. Что с ним такое?

– По-моему, – сказала Лара, – он ищет выхода.

– Откуда?

– Из собственной шкуры.

– Ну, я и хотел бы не принимать этого буквально, но поганец изо всех сил мешает.

Старик смотрел на воду. Что-то большое и светлое ходило в глубине, но наверх не всплывало. Старик вздохнул.

– Может, придется его просто убить.

– Из-за чего они ссорились? – спросила Агнет.

Старик повернул голову к ней. Агнет, не дрогнув, встретила его взгляд.

– Они с женой ссорились. А потом перестали. Может, в этом что-то есть?

Старик взвешивал эту мысль, попыхивая сигарой. Возвел глаза к небу, но ничего там не увидел. Там ничего и не было.

– Друзья у него есть?

Лара покачала головой.

– О друзьях он никогда не вспоминал. У него не отношения с людьми, а одна перед ними ответственность.

– Значит, насколько тебе известно, только жена. Для секса и для дружбы. Запутанный узелок.

– Мне кажется, он ее действительно любит, – сказала Лара. Опять с легким сожалением.

Надо будет впредь осторожнее ее использовать. Стоит отвернуться, она, того и гляди, уговорит себя влюбиться в этого Риттенера.

Старик тихо хмыкнул. Кажется, он был доволен. Яхта качалась на волнах.

– Я забыл, представляешь? Забыл.

– О чем, босс?

– Какие люди сложные. Как много видов голода, с которыми мы работаем.

– Не поняла.

Старик пожал плечами – искусственным почти как настоящим. Все-таки движения еще оставались несимметричными. И от этого казались беспечными.

– Я знавал в системе Сол одного парня – он говорил, что деньги похожи на секс. Кажется, что они решают все, – пока их не становится много. Мы ведь все этого добиваемся. Все, что нам надо, все, чего хочется, все, что нас точит, – слови кайф, стань богаче, ляг в койку, и все уладится. Только, будь это правдой, люди в конечном счете добыли бы себе вдоволь наркоты, денег, секса и стали бы счастливы.

– А мы остались бы без работы, – вставила Агнет.

– А Риттенер… – словно она не раскрывала рта, продолжал старик. – Он всю жизнь прожил в культуре, где все сводится…

– К долгу, – подсказала Лара.

– Значит, – подхватила Агнет, – там, где нормальный человек, чтобы выбраться из ямы, тычет себе в руку иголкой, затаскивает в постель хорошенькую штучку или вкалывает по сто часов в неделю, этот пытается быть хорошим.

Она проговорила все это медленно, словно проверяя каждое слово на достоверность.

– Только получается у него не лучше, чем у нас, остальных, с нашим дерьмом, – кивнул старик. И, помолчав, заговорил снова: – Присмотримся к жене. Если Лара права и он так ее любит, она – слабое место.

– Что мне искать? – спросила Агнет.