Грехи отцов наших и другие рассказы

– Все, что есть. Любое пристрастие приводит на дно, – объявил старик. – Может, мы сумеем ему малость помочь на этом пути.

– Посмотрю, что можно сделать, – сказала Агнет.

– Знаю, что к работе это не относится… – Лара запнулась, набираясь смелости. – Но как с нашим делом?

Она имела в виду долг, который пыталась отработать, соблазняя Риттенера.

– Сколько ты нам должна? – спросил старик.

– Точно не знаю, – ответила она.

– А, ладно, спишем все, – решил старик. – Но держись подальше от моих казино. В покере ты дура дурой.

Закончив с делами, они стали смотреть, как падает и ныряет за горизонт солнце. Когда яхта повернула к берегу, вода была уже золотой. Старик пожарил всем бифштексы из свежесрезанного с нарастающего диска мяса.

Вернувшись в цивилизацию, Агнет все силы бросила на жену и концерн «Кси-Тамьян», где у нее были связи. Она не искала ничего конкретного; любовная связь, пристрастие к нелицензированным наркотикам, двойная жизнь – все годилось.

И даже так на поиски ушел не один день.

* * *

Рассказывая Моне, Бирьяр не знал, чего ждать. Гнева, наверное. Как за измену. Прореха в их браке – самое малое, а в худшем случае – отчуждение. Он выложил все, как было: все интервью, сближение, которое она выращивала во время бесед, и – у него сердце подкатило к горлу – поцелуй. Мона, сидя за завтраком напротив него, выслушала все подробности. Только под конец, когда он описывал предосторожности, которые принял, чтобы подобное никогда не повторилось, у нее между бровей пролегла морщинка.

– Просто урвала поцелуй? – спросила Мона. – И только-то?

– Но я позволил себе допустить ощущение… близости, при котором это сделалось возможным, – сказал Бирьяр. Яичница у него за время рассказа совсем остыла. – Я виноват. Это не повторится.

Она взяла его за руку и заговорила с такой обдуманной серьезностью и осторожностью, что ему почудилась за ними усмешка:

– Спасибо, что относишься ко мне с уважением. Я не шучу. Но я совсем на тебя не сержусь. Не казнись так, пожалуйста.

Он поцеловал ей пальцы, и больше эта тема не возникала. Он вернулся к своим обязанностям с таким облегчением, словно избежал пули. Он стал пристальнее следить за собой, остерегаясь, как бы снова не нарушить границ. Бирьяру-мужчине доверять нельзя. Здесь есть место только губернатору Риттенеру, и потому он усилил контроль и сторонился всего, кроме исполнения долга и формальности. Иначе нельзя было.

Он посетил совещание с Сайет Клингер из Ассоциации миров и одобрил торговое соглашение с Транспортным союзом. Он присутствовал при новой казни: Оверстрит уличил лаконского охранника в принуждении местного мужчины к сексу. Он отправил доклад политическому представителю на Лаконии и получил директивы, исходившие от самого Дуарте.

А если он перестал спать, если еда приобрела странный вкус и не укладывалась в животе, если от солнечного света у него начинались головные боли, если иногда у него возникало тягостное чувство, будто он тонет в воздушном океане, – это просто акклиматизация шла медленно. Еще несколько недель, и все наладится, он был в этом уверен.

Он сумел сохранить иллюзию, будто все под контролем, до дня, когда вновь объявился однорукий.

Конференция состоялась в Карлайсле. Город был третьим по величине на планете и вместе с пригородами насчитывал около миллиона человек. Он лежал в высоких широтах северного полушария, где при смене сезонов воздух остывал, а дневные периоды становились несколько короче. Деревья здесь росли такие же, как в Баррадане, но с приходом холодов они сморщивались, ссыхались, обмякали. Темные стволы склонялись к каменистой земле. Прием и выступление Бирьяра должны были пройти под открытым небом во дворе комплекса мэрии, но, когда Бирьяр выезжал из Баррадана, шторм изменил направление, и в Карлайсл Бирьяр въехал под холодным колючим ливнем, хлеставшим из низких туч. Пробегая вместе с сопровождающими от транспорта в мэрию, Бирьяр понюхал воздух в надежде уловить мятный привкус, которым пахла мокрая лаконская земля. На Обероне дождь не пах ничем. Или пах как сточная канава – он уже не различал этого запаха. Либо-либо.

Провожая его по широкому светлому коридору, сопровождающий принес извинения. Погода переменилась неожиданно. Они только в последний момент поняли, что придется перебраться на запасную площадку – в общественный театр напротив комплекса. Очень скоро там все будет готово, и участников – местных бизнесменов и важных чиновников – пригласят туда. Бирьяр проглотил недовольство и держался с великодушием, с каким держался бы на его месте воображаемый Дуарте.

Зона отдыха принадлежала самому мэру, относилась к его личным покоям. Пожалуйста, располагайтесь как дома, со всеми удобствами…

Сказать по чести, зона отдыха оказалась довольно приятной. Широкое окно смотрело на невозделанные просторы. Над городом поднимались суровые зубцы гор, почти терявшиеся в серой дымке бури. Капли, падая на стекло, на миг застывали, но тут же оттаивали и катились вниз. Когда тучи наконец разойдутся, все будет одето льдом. Как второй кожей. Как саваном.