Грехи отцов наших и другие рассказы

Тимми вернулся на кухню. Он открутил до отказа краны горелок, раскатал рулон бумажных полотенец со стены. Нашел в буфете бутылку арахисового масла и половину вылил на полотенца, а потом набросил их прямо на спираль обогревателя. Услышав в комнате шаги, выстрелил, не целясь. Шаги удалились. Когда пропитанная маслом бумага занялась, Тимми, подхватив горящий рулон, перебежал в спальню, бросил пылающий ком в кучу одеял. Когда он возвращался в кухню, на стене перед ним уже плясали отброшенные пламенем тени. Вторую половину масла Тимми выплеснул прямо на обогреватель и вернулся в задние комнаты. В переулок за домом вела узкая белая лесенка. Он никого не видел, но все же выстрелил еще два раза, а потом забросил оружие в огонь. Если здесь была охрана, то разбежалась. Тимми ушел в ночь.

Он двигался медленно, но целеустремленно. Если попадались прохожие, кивал им и улыбался. Раз, уже почти у цели, попался старик в черном, который остановился, вытаращившись на его окровавленную руку. Тимми виновато улыбнулся, пожал плечами, но не замедлил шага. Старик не стал поднимать тревогу. В этих местах мускулистый громила с кровью на манжетах и ободранными костяшками заслуживал разве что укоризненного взгляда.

Безопасники навесили на дверь Лидии новый замок, но Тимми знал обходной путь. Он через окно забрался в ванную, ставшую за последние годы такой привычной. Здесь по-прежнему пахло ею. Они все перевернули. Полотенца, занавеска душа валялись на полу. Бутылочки с лекарствами в раковине. Он откопал среди них болеутоляющие и проглотил всухую три таблетки. В кухне приложил к плечу лед, подождал, не двигаясь, пока спадет отек – насколько он мог спасть. Чтобы вправить плечо, пришлось лечь на кровать, беспощадной хваткой вцепиться в нижний край матраса и тянуть медленно, отдаваясь боли, пока сустав с влажным сердитым хлопком не встал на место. Тимми разделся, обтерся мокрым бумажным полотенцем и надел все чистое из запаса своей одежды. Не ходить же измазанным в крови.

Маслобойка, рейд, катастрофа. Цикл: взлет-спад. Круговорот времен года. Как ни назови, неизбежный ход событий катился в городе тем же путем. После того как две пожарные машины задавили огонь, два тела признали Фьевелом Оэстрой и неизвестным. Мужчина без регистрации был малорослым, темнокожим, в дорогой рубашке и хорошем костюме. Без татуировок, с большим родимым пятном в форме широкого треугольника на правой лопатке. Оба мужчины погибли насильственной смертью. Если пожар устроили, чтобы это скрыть, то зря старались. Если огонь должен был лишь спутать следы ДНК и отпечатки пальцев, он свое дело сделал. Прибавьте к этому факт, что Оэстра числился в допросном списке «Звездной спирали», и общая картина вырисовывается довольно ясно.

В ту же ночь в ночном клубе окружили пятнадцать преданных Локе Грейга людей. Возникшая в результате ситуация с заложниками разрешилась двумя погибшими и десятью задержанными, а также иском управляющего к «Звездной спирали», после чего владельцы клуба попали в топ местных и региональных новостей. Смерть Оэстры на их фоне выглядела примечанием мелким шрифтом – упомянуть и перейти к следующему. Другие дела – еще мельче – не заслуживали даже упоминания. Некая торговка нелегальными анальгетиками, проживавшая вблизи купола, затеяла шумный скандал с клиентом, вызвала службу безопасности и была задержана для допроса. Обыск островных руин в заливе обнаружил маленький самодеятельный лагерь со светодиодным освещением, спальным мешком из аварийного комплекта и использованной почти до отказа химической печкой, но жильцов в нем не застали. Некий продавец произведений искусства, когда следствие обратилось к нему за содействием, предпочел покончить с собой, лишь бы не отзываться на просьбу. Все это осталось совершенно не замеченным журналистами.

Пароксизм насилия со стороны закона и прочих скоро должен был упасть до нормального для человечества фонового уровня. Очень серьезные люди будут спорить о результативности подобных мер. Одни скажут, что уровень преступности снизился, другие, напротив, что вырос. Кто-то из уцелевших лейтенантов выскочит на вершину, или вся машина преступности перейдет в другие руки, к новому поколению. За год установится новая рабочая норма, и она будет с большим или меньшим изяществом поддерживаться до следующего раза. Пешки уцелеют и станут фигурами. Могущественные падут, слабые возвысятся и станут могущественными вместо них. Но все это будет потом.

В жемчужном сиянии отчета произошло еще одно не замеченное никем событие, важное только для тех, кого коснулось.