Грехи отцов наших и другие рассказы

– Стойте! – крикнула Кара, но «ки-ка-ко, ки-ка-ко» затихало и вдруг смолкло, словно щелкнули выключателем. Кара стояла, забыв, как оказалась на ногах. Закат погас, спустилась ночь, и небо покрылось россыпью звезд. Два маленьких солнечника покряхтывали на пруду – тихие голоса обиженных птиц. Мокрые рукава холодили запястья. Кара опустилась на землю, откинулась навзничь, слишком выжатая даже для слез. Звуки леса вокруг вроде бы становились громче. Тихое кудахтанье слева, ему отвечают два сзади. Шорох крыльев. Сердитое бормотание солнечников, которых еще предстояло как-то изловить и переправить в гнездо. И чем-то подкормить. Все было ужасно, а от того, что нельзя все бросить, становилось еще хуже.

Высоко над ней переливались луны-палочки, волны света катились с края на край, производя ту чертовщину, которую они там производили.

Захлебываясь отчаянием, Кара не увидела связи между лунами и собаками. Только гораздо позже, когда уже умер Ксан…

* * *

Лакония была всего лишь одним из тринадцати с чем-то сотен новых миров. Родителям Кары, как всей первой волне, предстояло стать разведчиками. Мать прилетела сюда как инженер, отец – как геолог. Кара тогда была младенцем.

Она видела свои снимки в ладоннике матери – в герметичных подгузниках, плавающей в семейной каюте «Сагана». Корабль и сейчас можно было высмотреть на орбите – светлой подвижной точкой, если солнце падало на него под нужным углом, – но Кара совсем его не запомнила. Ксан родился через год после высадки, которой Кара тоже не помнила. В своих первых воспоминаниях она сидела дома на стульчике, рисовала в художественной программе ладонника, а мама напевала что-то в соседней комнате.

Вторым воспоминанием был приход солдат.

Родители об этом не говорили, так что Кара складывала историю из обрывков подслушанных разговоров. Что-то произошло по ту сторону врат. То ли взорвалась Земля. То ли Марс. Или Венера, хотя на ней вроде никто не жил. Так или иначе, научная экспедиция, рассчитанная на пять лет, осталась здесь навсегда. Солдаты пришли и стали править. У них были корабли на орбите, и на поверхности уже строились города. Солдаты создали поселок. Они определили правила, по которым он жил. У них был план.

– Вы, вероятно, заметили, – говорил инструктор Ханну, учитель, – что активировались орбитальные платформы.

Школа заняла помещение, где после первой высадки был кафетерий. Десять на восемь метров, купольный потолок и опоры, позволявшие использовать его как укрытие в бурю, если бы здесь бывали бури, от которых стоило бы укрываться. Внутренние слои герметичного покрытия с годами побелели и зашелушились, но первые страхи перед лаконской экосферой, заставлявшие отгораживаться строгим карантином, со временем улеглись, так что никто не спешил его обновить. Окон не было, светили лампы в керамических креплениях стен.

– Нас просят наблюдать за происходящими здесь, внизу, изменениями, – продолжал учитель, – и сообщать о них военным.

Глупо, подумалось Каре. На Лаконии все время все меняется. Если сообщать солдатам о каждом новом растении, это была бы работа на полный день. Впрочем, именно такой работой и занимались все родители или должны были заниматься. Кара задумалась, как живут люди на космическом корабле, без окон. Месяцами или годами нельзя на улицу выйти, нельзя услышать, как дождь стучит по крыше, побыть без Ксана и без родителей. Совсем никогда не оставаться одной. Не чувствовать солнца на лице. Ничего не меняется. Ничего нового. Ужас!

Но тут собрание кружка закончилось, и ребята рассыпались по комнате в поисках заданий на утро. Кара помогала Джейсону Лу с фонетикой, потому что была старше и уже ее изучила. Потом позанималась комплексным умножением. А потом наступила перемена, и все высыпали на лужайку, на солнце. Ксан с двумя мальчиками из младших перебежали дорогу, чтобы побросать камни в водохранилище водяного управления, хоть делать этого и не полагалось. С тех пор как лучший друг Сантьяго перешел в школу с военной программой, Ксан играл с ребятами из первой волны. Кара тоже, но ее это не тяготило. Все равно у нее не было подруг из солдат.

Все станет иначе, когда они перейдут в Нижний университет и будут учиться все вместе, первая волна вместе с солдатами. Но этого ждать еще два года. За это время многое может случиться.

Мари Танненбаум с Терезой Эканджо подсели к ней и вскоре завели с другими старшими игру «пометь зомби». Звонок на вторую половину дня прозвучал слишком скоро, но со временем всегда так. Оно бежит очень быстро, когда о нем не думаешь, а когда за ним следишь, течет медленно, как вязкая жижа. Ксан захотел, чтобы Кара и ему показала фонетические обозначения звуков – не столько потому, что интересовался предметом, сколько потому, что она показала Джейсону. Закончив, она поискала кое-что для себя.