Гретхен

– Твой бумажник – у тебя в пиджаке, – сказала она с расстановкой. – А пиджак – в спальне. А в коридоре, на тумбочке, лежит целая упаковка спичек. Я пойду погуляю, вернусь к обычному времени! Прости, что помешала! Я не хотела!

Гретхен кивнула папе на прощанье и выскочила из квартиры. Ей было смешно. Хихикая про себя, она проскакала всю лестницу на одной ножке, до самого низа.

«Вот цирк! – думала Гретхен. – Папа завел себе приходящую подружку, а я ввалилась в самый неподходящий момент! Прямо как папаша Флориана тогда!»

Поскольку ехать домой на два часа, которые у Гретхен оставались до условленного возращения к папе, уже смысла не имело, она решила отправиться в «Ваксельбергер».

Там она обнаружила Габриэлу, которая тоже к спортивной части класса не относилась, а еще двоих из параллельного класса и Анни Фройденталер.

– Мой брат с твоим братом теперь прямо неразлейвода! – сказала Гретхен, обращаясь к ней.

– Да ты что?! – Анни округлила глаза. – Этот толстый парнишка, с которым теперь повсюду таскается наш Михи, твой брат?!!

Гретхен кивнула.

– А твой брат такой же говнюк, как мой? – спросила Анни.

Гретхен сказала, что ее брат вполне приличный и милый мальчик.

– Ни за что не поверю! – заявила Анни. – Если он дружит с моим, то определенно говнюк. Мой братец только с такими водится. Потому что нормальные люди его за сто километров обходят!

– Зачем же ты так о своем родном брате говоришь? – не выдержала Гретхен, которую неприятно поразили слова Анни.

– Я говорю правду! Из песни слова не выкинешь! – сказала она и поведала собравшимся грустную историю о своем брате. Он, как выяснилось, любил отрывать мухам крылышки и потом смотреть, как они барахтаются, а еще он страшно боялся больших собак – как увидит, так от страха полные штаны, а как отойдет подальше, на безопасное расстояние, так кидается в них камнями. – А уж как он нас с сестрой достает, не представляете! – продолжала Анни. – Такой ябеда – жуть! Позавчера, например, моя сестра вместо музыки пошла в кафе. Так он ее сразу маме заложил! А тут я схватила пару по математике и никому не сказала, так он вмиг папе донес!

– А зачем вы ему все рассказываете, если он вас закладывает? – спросил мальчик из параллельного класса.

– Да не рассказываем мы ему ничего! – ответила Анни. – Он сам все откуда-то узнает! Про двойку мою узнал, потому что шарил у меня в портфеле – я его за этим делом застукала!

– Невероятно! – сказала Габриэла с нескрываемым отвращением.

– Почему же вы никак не сопротивляетесь? – поинтересовался мальчик из параллельного класса.

– Мы очень даже сопротивляемся! – ответила Анни. – Знаешь, как мы его с сестрой несколько раз отделали! Ого-го-го! А толку? Он чуть что бежит к папе жаловаться. А у папы с нами разговор короткий – поддаст как следует за то, что мы его бедного малыша обижаем!

Габриэла ткнула Гретхен в бок.

– И твой Гансик дружит с таким уродом?

Гретхен, которая сидела смотря в одну точку, ничего на это не сказала.

– Он себе в друзья почему-то только толстых выбирает! – сказала Анни. – Нравятся ему толстые, и всё тут! До того у него первым другом Шликхофер был.

– Да ты что?! – подал голос мальчик из параллельного класса. – Этот непроходимый тупица? Я его знаю как облупленного, потому что занимаюсь с ним дополнительно по математике! Дуб дубом! Даже деления освоить не может!

– Ну не такой уж и дуб, раз с моим братцем расплевался! – рассмеялась Анни. – Я тут его недавно в магазине встретила. Спрашиваю: «Чего ты к нам больше не приходишь?» А он говорит: «С таким, как твой брат, я больше водиться не хочу!» Значит, соображает! Я даже прониклась к нему симпатией!

Гретхен вспомнила «Орден черных рыцарей-мстителей», и «Пратаколл», и письма с угрозами. Погруженная в свои мысли, она совершенно отключилась от общего разговора, который скоро перешел от «поганца брата» на школьные отметки, а потом к противным учителям. Только когда Анни без четверти двенадцать поднялась и, расплатившись, собралась уходить, Гретхен встрепенулась и вызвалась ее проводить, чтобы, пользуясь случаем, заодно рассказать ей о странных «документах» которые она обнаружила у Гансика. Поначалу Анни ничего не понимала; когда же до нее наконец дошло, в чем дело, она сказала:

– Да, это в его духе! От такого человека чего угодно можно ждать! Он просто псих ненормальный!

– Но, зная это, мы не можем сидеть сложа руки! – воскликнула Гретхен.

– А чего дергаться-то? – возразила Анни. – Рано или поздно все равно все раскроется. Взрослые люди долго такого терпеть не будут! Получит по заслугам! Я буду только рада – так ему и надо! И родителям тоже не поздоровится! Может, тогда до них дойдет, какое сокровище их драгоценный малыш!

– Нет, я так не могу этого оставить! – сказала Гретхен. – Мне мой брат небезразличен – я люблю его, какой бы ерундой он ни занимался! Я просто обязана вытащить его из этой истории, но как-то аккуратно, без лишнего шума, понимаешь?