Грезы и тени

— Радуйся, сынъ мой и господинъ! встань, обопрись на мою руку и — будь княземъ міра сего! Земля дастъ теб все, въ чемъ отказало небо.

Воспламеннный коварными словами, падшій ангелъ воспрянулъ съ новой дерзостью въ преступномъ ум, съ новыми гордыми мечтами, готовый строить хитрыя ковы новой борьбы. Онъ воскликнулъ:

— Пусть же эта планета будетъ моей столицей, эта гора — моимъ дворцомъ. Отсюда — въ пламени и гром — буду я править вселенною.

Онъ топнулъ. Огненная пропасть открылась подъ его ногами и поглотила его.

Въ той гор живетъ онъ и понын среди послушныхъ ему духовъ. Когда на земл появились люди, они назвали гору Этною. Далеко на вс четыре стороны свта виденъ великолпный дворецъ злого духа, одтый, какъ малахитомъ, зеленью сочныхъ виноградниковъ. Днемъ, какъ черное знамя, ветъ надъ Этною дымное облако; ночью — небо рдетъ заревомъ огней на подземныхъ пиршествахъ Сатаны.

Азраилу же Творецъ, который читаетъ мысли людей и ангеловъ, какъ раскрытую книгу, сказалъ:

— Ты былъ Мн вренъ, но — не отъ чистаго сердца. Ты открылъ Мн злой умыселъ Сатаны не по долгу и любви ко Мн, но ради выгоды. Ты измнилъ Сатан, какъ Сатана — Мн. Имъ измна вошла въ міръ, a тобою продолжилась. Я долженъ наградить тебя, но награда твоя да будетъ теб и наказаніемъ. Ты жаждалъ могущества Сатаны. Я дамъ теб страшную власть, но она будетъ ужасомъ и для другихъ, и для тебя. Ты останешься ангеломъ, но міръ будетъ, ненавидть тебя, какъ злого духа. Твои рчи пробудили Мой первый гнвъ, — будь же отнын и до вка носителемъ и орудіемъ моего гнва! Ты послдуешь за Сатаной и раздлишь съ нимъ власть надъ землею. Онъ понесъ на землю грхъ и преступленіе, ты понесешь наказаніе за грхъ: смерть! Пусть каждый, кто увидитъ твой блдный отъ стыда и страха образъ, знаетъ, что земной вкъ его конченъ и спшитъ примириться со Мною — своей вчной совстью… Лети же на землю, серпъ Моей жатвы! Лети въ міръ, ангелъ смерти!

АГАСФЕРЪ

Посвящается Валентину Николаевичу Амфитеатрову.

Мн сказано: «живи!» — и я живу. Мн сказано: «иди!» — и я иду. Иду не дни, не мсяцы, не годы… Столтія свершаютъ свое торжественное шествіе и, задумчиво прощаясь съ міромъ на порог вчности, одно за другимъ скрываются въ тайн ея всерождающаго и всепоглощающаго мрака, a я все иду, иду… Моя память — ясное зеркало; ея спокойная глубина лелетъ образы девятнадцати вковъ. Я — живая лтопись, безпристрастный свидтель величія и ничтожества въ мір, черпающій въ своемъ свидтельств высшее познаніе, ибо ради познанія сказано мн: «Живи!.. иди!..»

Я былъ врагомъ великому изъ великихъ Пророку, и Пророкъ поразилъ меня клятвою вчной жизни.

Суровый врагъ опуталъ кандалами колна Іуды, бичъ утснителя не уставалъ разить дтей Израиля. Въ позор и оскорбленіяхъ стеналъ край святаго обтованія, но не было въ племенахъ его мужа, сильнаго крпостью мышцъ и велніемъ Іеговы, — да низложитъ пришлецовъ Запада, одтыхъ въ желзо и бронзу. A народъ ждалъ избавителя и читалъ о немъ въ священныхъ книгахъ.

И я стеналъ за народъ свой, и ждалъ избавителя, и читалъ о немъ въ священныхъ книгахъ.

Тогда возсталъ великій изъ великихъ Пророкъ Назарета. Имена Моисея и Иліи стали забвенны во имя Его. Ширь земли нашихъ отцовъ, высь небесной тверди, глубокій токъ Іордана, величіе городовъ, убожество селъ прониклись слухомъ славы Пророка. Лучи ея заиграли на снгахъ Ливана, просвтили темь кедровыхъ рощъ въ глубин ущелій.

Народъ мечталъ: великъ Пророкъ — Онъ Мессія!

Онъ сокрушитъ иноплеменниковъ, и левъ отъ колна Іуды сядетъ царемъ на Сіон. Мужи точили мечи на помощь Пророку. Ступени трона дрожали подъ ногами данника чужеземцевъ.

И я мечталъ съ народомъ: сердце мое рвалось къ Пророку и признало его владыкой и вождемъ.

Съ полкомъ многихъ я предсталъ Назарейцу. Мы пали ницъ предъ ликомъ Его и вскричали: «радуйся, Царь Іудейскій!».

Вотъ мы, рабы Твои, хотимъ быть изъ числа сильныхъ воинства Твоего, идти во слдъ Теб съ мечемъ и копьемъ.

Но Пророкъ отвергъ насъ.

Онъ сказалъ: «Нтъ иной власти, какъ не отъ Бога. Поднявшій же мечъ отъ меча и погибнетъ!»

Онъ не хотлъ возстать на неврныхъ и внести гибель въ ихъ домы. Могъ и не хотлъ!

И снова, и снова приходили мы къ Пророку, но всякая скорбь получила отъ Него утоленіе — только не наша. Онъ предлагалъ намъ лкарство любви, когда мы просили крови.

Мы скорбли, но еще не отчаявались. Пророкъ отказался вести насъ, но въ рчахъ Его сверкали искры пламенной любви къ родин. Мы толковали народу проповди Назарянина, обращали каждое слово въ пользу своего дла и готовили почву для подвиговъ освобожденія. Мы прятались за имя Пророка; о насъ писалъ Его ученикъ: «были люди не изъ числа учениковъ Іисуса, творившіе чудеса во имя Его». Пророкъ зналъ наши дла и не воспрещалъ намъ. Это насъ ободряло.

Пророкъ творилъ чудеса. Онъ далъ хлбъ голодавшему народу, и толпы поклонились Ему, какъ Мессіи. Тогда мы воззвали: провозгласимъ Его царемъ! И народъ назвалъ Его царемъ, a Онъ скрылся отъ насъ въ пустыню, доврился утлой ладь и волнамъ Геннисарета. Царь не отъ міра сего отвергъ царство плоти!