Грезы и тени

Пріоръ нагорной обители босоногихъ капуциновъ въ Камайоре далъ пріютъ несчастному оружейнику въ кель, приставивъ къ, нему двухъ дюжихъ служекъ. Но, въ первую же ночь стражи, караульщики убжали отъ кельи, перепуганные бурнымъ вихремъ и странными голосами: невдомо откуда налетли они въ монастырскую тишь и, то рыдая, то смясь, звали къ къ себ Флореаса. A онъ, между тмъ, безумно бился въ своей кель, какъ птица въ клтк и отвчалъ на призывы незримыхъ друзей такими воплями, какъ будто съ него съ живого сдирали кожу. Въ слдующую ночь самъ пріоръ былъ свидтелемъ этого чуда, противъ котораго оказались безсильными и заклинательныя молитвы, и святая вода. Тогда стало ясно, что Флореасъ чародй, и ршено было, пока не надлалъ онъ бды и соблазна христіанскому міру, сжечь его, во славу Божію, по законамъ страны и церковному уставу, огнемъ, на торговой площади добраго города Камайоре, въ праздникъ Святой Троицы, посл обдни. До самаго праздника Святой Троицы жилъ Флореасъ въ монастыр, ночью буйствуя и пугая братію дьявольскимъ навожденіемъ, a днемъ тихій, кроткій и молчаливый. Онъ снова выучился понимать человческую рчь и изрдка обмнивался словами со своими стражами. Когда ему объявили его участь, онъ равнодушно выслушалъ приговоръ и даже улыбнулся: такова была его вра въ могущество помогавшаго ему бса. Разумъ его навсегда былъ затемненъ, и монастырскому врачу, кроткому брату Эджиціо изъ Фіэзоле, удалось выпытать y гршника, какъ вступилъ онъ въ союзъ съ обольстившимъ его бсомъ, каковой разсказъ Фра Эджиціо и записалъ смиренномудро въ монастырскій меморіалъ на страхъ и поученіе всмъ добрымъ христіанамъ о коварныхъ козняхъ и обольщеніяхъ неустаннаго отца всякаго грха и лжи, вчно злодющаго сатаны. Совершивъ откровенное признаніе, колдунъ Флореасъ сталъ хирть и чахнуть и умеръ въ канунъ дня Святой Троицы, назначеннаго ему милосердіемъ властей, дабы онъ могъ очистить огненною смертью тяжкій грхъ союза съ адомъ, взятый имъ на свою душу. Но дьяволъ, коварный врагъ всякаго добраго начинанія, не допустилъ своей жертвы до спасительнаго костра и задушилъ Флореаса въ ночи, такъ что поутру стражи, пришедшіе за колдуномъ, нашли въ кель только холодный трупъ его, который, по благому разсужденію пріора и городскихъ судей, былъ возложенъ на костеръ предъ очами благочестивыхъ гражданъ города Камайоре. Когда же тло колдуна обратилось въ пепелъ, внезапно, при тихой погод и солнечномъ дн, налетлъ жестокій вихрь и, разметавъ костеръ, умчался въ горы, къ ужасу всхъ присутствующихъ господъ, дамъ и всякаго званія народа, которые не усомнились, что въ ономъ вихр незримо прилеталъ за душою покойнаго Флореаса погубившій его своими обольщеніями дьяволъ.

ИЗМНА Сицилійская легенда

(Посвящ. І. І. Яснскому).

Еще солнце и земля не родились, a Измна жила уже на свт.

Дымною струей ползла она во мрак хаоса, скрываясь отъ Духа Божьяго, когда Онъ благотворнымъ ураганомъ носился надъ буйнымъ смшеніемъ стихій.

Онъ мыслилъ, и мысль Его становилась мірами.

Огонь пробивалъ жаркими языками воду. Вода боролась съ огнемъ. Изъ паровъ рождались каменныя громады. Облитыя рками расплавленныхъ, металловъ, рушились он въ невдомыя бездны и, таинственно повиснувъ въ еще безвоздушномъ простор, покорно ждали, — когда творческое слово обратитъ ихъ въ яркія свтила.

«И былъ свтъ».

Первый день озарилъ небо небесъ: первозданный престолъ Творца и тьмы темъ ангеловъ, смиренно склоненныхъ предъ Нимъ.

A внизу, въ неизмримыхъ глубинахъ, трепетала и таяла побжденная тьма, волновалось и пнилось огненное море. Подобно островамъ, чернли въ немъ мертвыя, еще не зажженныя солнца: какъ огромные киты, плавали вокругъ нихъ остовы будущихъ планетъ.

Величественный духъ стоялъ на земной скал, любуясь, какъ пламенныя волны разбивались y ногъ его снопами искръ и брызгами лавы.

Этотъ духъ былъ любимымъ созданіемъ Творца, ближайшимъ отраженіемъ Его свта. Когда Творецъ воззвалъ его изъ ничтожества, онъ заблисталъ, какъ тысяча солнцъ, и Создатель, довольный плодомъ своей мысли, сказалъ:

— Живи и будь вторымъ по мн во вселенной!

Духъ былъ могучъ, свободенъ и счастливъ. На его глазахъ зиждились міры. Онъ былъ лучшимъ работникомъ, врнйшимъ исполнителемъ и помощникомъ воли Творца. Величіе Владыки внушало ему благоговйный трепетъ, a собственная сила и власть — радостное довольство.

Творецъ повеллъ духу летть на землю и вщимъ словомъ превратить голыя скалы и черныя пропасти въ лучшій изъ міровъ.

Духъ спустился на планету, — и величіе открывшейся очамъ его огненной бездны очаровало его. Недвижно стоялъ онъ, испытывая взорами пестрые переливы паровъ и пламени, слушая грохотъ незримыхъ молотовъ, вылетавшій изъ огненной хляби.

Ревя и качаясь, поднялся надъ пучиною темнобагровый валъ. Какъ языкъ въ колоколъ, ударился онъ о кручу горы, гд стоялъ могучій духъ, и разсыпался грудою угля и пепла. Тонкая струя смраднаго дыма протянулась снизу вверхъ, сквозь трещины гранита, подползла къ стопамъ духа и лизнула его колна.