Григорий Шелихов

- Для промена на чернобурых лис?.. Знаю, и в Иркутске о том

знают! - решительно отклонил Шелихов ссылку на Биллингса. - Его

высокопревосходительство знал о Биллингсовых надобностях, потому-то и

прописал "предоставить мореходу Шелихову право лично на складах

отобрать потребное и означенное в ордере".

Кох еще раз окинул взором купца и оспаривать подпись

генерал-губернатора уже смелости не набрался.

Шелихов через неделю погрузил все отобранное на корабль,

выведенный на рейд.

На погрузке работала артель, собранная мореходом из гулящих

людей. Их в Охотске во время навигации насчитывалось иногда больше

сотни. Эта вольная и буйная ватага всей своей внешностью как бы

говорила о роковых столкновениях с жестокими законами времени. Добрая

половина бродяг не имела ноздрей: ноздри были вырваны клещами палача.

Немало было и людей, носивших длинные волосы, волосами они прикрывали

отрезанные уши, и редко у кого на едва укрытых лохмотьями плечах не

проступали следы ссылочного и каторжного клеймения. Всех этих людей

называли "храпами", и кличка "храп" ни у кого из них не вызывала ни

протеста, ни обиды, разве что заломит кто-нибудь несуразную цену за

работу, чтобы только отвязаться от неприязненного человека. Зато

расспросы о причине страшных отметин редко сходили благополучно. За

неуместное любопытство кое-кто и страдал от храпов.

Охотское начальство после нескольких запомнившихся тяжелых

случаев вмешательства в жизнь храпов не имело желания отличаться на

поимке клейменых. Стороны встречались и расходились, не замечая друг

друга.

Шелихов хорошо знал этот народ. С ними еще до Кыхтака он провел

несколько плаваний в береговых "скорлупках" на Камчатку и Курильские

острова. Не было людей надежнее храпов перед лицом опасностей и

лишений. Зная, что в Охотске в разгаре лета и за деньги свободных

рабочих рук не найдешь - мало ли какие в короткое северное лето

возникают среди оседлых жителей заботы: рыбная ловля, сенокос, починка

изб, в чем без храпов никак не обойдешься, - Шелихов сразу же, как

только заявился в Охотск, закабалил человек пятьдесят этаких охотников

до морского дела.

- Слушай меня, - обратился он к ним. - На сторону не глядеть, с

берега не отлучаться, зато есть ли работа, нет ли работы - до отплытия

"Святителей" все равно полтина в день на нос, пятку десятников - по

рублю, старосте - два рубля! Идет? - повел глазами Григорий Иванович

по лицам собравшихся.

- А безносым как? - ввернул кто-то из толпы.

- Надо бы гривенник скинуть, да уж ладно, - отшутился Шелихов, -

приравняем! Но глядите, мужики, чисто работать, за кражу али подмочку

остатки носов сверну... Караван вот-вот быть должен.

Погрузка вырванных у Коха припасов прошла с редкой удачей.

Шелихов это приписывал своей напрактикованной руке и сожалел, что нет

Деларова: ему бы здесь следовало поучиться, как надо браться за

работу. Не затонуло ни куска металла, ни мелкой бисеринки или бусинки:

мешки с мукой и бочонки с порохом были переправлены через бар и

выстроились на палубу без затечин - небывало! Погрузка купеческого

корабля испокон веку была в Охотском порту предметом хитроумнейших

ухищрений охотской "рвани". За нищенскую оплату трудной и опасной

работы она вознаграждала себя подчас чуть ли не открытым пиратством.

Но в этот раз на баре в устье Охоты, в каменных челюстях тверди,

которые замыкали выход на просторы океана, храпы при малейшей

опасности, не ожидая понуканий хозяина, прыгали на камни без оглядки

и, рискуя жизнью, глотая воду, на руках и плечах протаскивали тяжелые

баркасы и шняки через буруны, кипевшие над подводными камнями.

Необычного поведения храпов на погрузке корабля мореход и в этот

раз не заметил, не задумался над причинами, отдавшими ему в руки этих

людей. Быстроту и четкость погрузки Шелихов приписывал хорошей оплате

и своему опыту, хозяйскому глазу.

Случай и удача принесли Шелихову богатство и начали кружить ему

голову. Войдя в общество людей, видевших дорогу к жизни только в

скупом и скучном накоплении - "копейка рубль бережет", - Григорий

Шелихов проникся к ним презрением. С дворянством не сошелся - случая

не представилось, да и своим достоинством поступаться не умел. Так и

дошел в одиночестве до того, что мысленно все чаще стал сравнивать

себя с одиноким несокрушимым морскими бурями кедром - таким, как тот,

который мореход видел однажды на пустынном американском берегу.

Вершина этого кедра стала забывать, чем она обязана корням и

побегам подножия, сдерживающим под кедром почву.

В конце восемнадцатого века среди сибирских простых людей в дикой

глуши далекого востока России народная молва охотно подхватила и

высоко подняла имя отважного морехода и землепроходца Григория

Ивановича Шелихова. В открытой им никому неведомой и вольной стране

одни надеялись найти приют и выход из беспросветной нищеты и унижения

- "там вздохнем, без пачпорта и подушных жить будем", другие же в