Громовой Кулак (СИ)

Но она всё же поняла. Гораздо позднее, когда слушала треск поленьев в очаге и смотрела на закрытые, почти запавшие глаза и еще влажные до дождя волосы. В тот миг весь ее разум заполнила лишь одна мысль. Отчаянное желание почувствовать в себе его половину. Знать, что она живет внутри, соединенная с ее собственной, растет и однажды появится на свет, чтобы посмотреть на плачущую мать такими же голубыми, как у отца, глазами.

Но вместо этого… Авелен позволила ему уйти. Поступила так, как должна была, и теперь почти ненавидела себя за это. Нарния тянула ее в одну сторону, а исчезнувший в подгорной тьме Корин — в другую. Да, она должна, но… да на что ей это корона, если его не будет рядом? Зачем ей всё это без него? Она человек и лишь потом принцесса. Она…

Сидит здесь уже третий день и из последних сил сдерживает слезы, потому что времени остается всё меньше и меньше. Он ведь уже должен был вернуться, разве нет? Гномьими тропами идти гораздо быстрее, чем наземными, ведь они не огибают горы, а прорезают их напрямик. Но его всё не было и не было. Лев, о чем она думала? Зачем позволила? Зачем…

Она швырнула очередной пергамент в стену, скомкав его с такой силой, что почувствовала вонзившиеся в ладонь ногти, и вскочила на ноги, принявшись мерить пещеру шагами. Нет, всё бесполезно. О чем бы она ни думала, мысли всё равно возвращаются к нему. Она позволила ему уйти. Она промолчала вместо того, чтобы настоять, чтобы сказать, что… Великий Лев, да что она может сказать, когда она даже меча в руке не удержит?

Что с тобой, маленькая принцесса? Ты плачешь? Позволь мне развеять твои печали, позволь…

— Замолчи, — процедила Авелен, чувствуя, как в ладонь вновь вонзаются ногти. — Или я вернусь в твой проклятый замок с топором и порублю тебя на мелкие куски. Посмотрим, как ты запоешь после этого.

И тогда ты не узнаешь, кто за всем этим стоит.

Авелен остановилась и уставилась на покрывшуюся инеем стену пещеры.

— А ты знаешь?

Рассчитывать на честный ответ не стоило, но ей вдруг померещился усталый вздох. Лишь на мгновение, а потому чуда так и не случилось.

Одна капля адамовой крови, и я отвечу на все твои вопросы. Научу тебя чарам, перед которыми не устоит не один мужчина. Ты ведь хочешь этого? Думаешь об этом. Представляешь, как он задыхается от твоих поцелуев, как…

— Замолчи! — рявкнула Авелен, хотя, признаться, ее ответ больше походил на некрасивый истеричный визг. — И убирайся обратно в свою могилу. Мне не нужно твое колдовство.

Вот как? Интересно, а что скажет твой отец, когда узнает, что ты не спасла его драгоценную Нарнию? Какая ирония, а? Его правление было Золотым Веком, а твое нарекут Веком Руин. Королева без земель, без трона и без короля. Мои верные оборотни уже обглодали его кости добела.

— Замолчи! Или я…!

Сказать, что именно она сделает с уже мертвой ведьмой, Авелен не успела. Услышала где-то вдалеке взволнованные голоса и вдруг поняла, что…

Из комнаты-пещеры она бросилась, не разбирая дороги. Пронеслась по полутемному коридору, едва не столкнулась со спешащим ей навстречу, смутно знакомым гномом и выскочила в огромный, с теряющимся в темноте потолком, зал. И не увидела ни толпящихся вокруг гномов, ни мальчика-оруженосца в перепачканной кровью одежде, ни чье-то лежащее прямо на каменном полу тело. Не увидела ничего, кроме ясных серо-голубых глаз, когда он обернулся на ее испуганный возглас. И бросилась ему на шею.

Была почти уверена, что он отстранится, скажет, что у них нет времени, или просто начнется говорить о том, что произошло у старого замка Колдуньи. Но вместо этого почувствовала, как на спине сомкнулись холодные руки, и он вдруг уткнулся носом ей в волосы.

Вернулся.

========== Глава тринадцатая ==========

Авелен сидела на брошенных на пол шкурах у другого края скального очага, перебирала в пальцах пушистый кончик небрежно заплетенной косы и смотрела на него сияющими глазами. Словно видела перед собой… по меньшей мере Великого Льва.

Как будто в их картине мира могло быть что-то в мере «большей».

Но этот восторженный взгляд, признаться, завораживал. И почему-то вызывал смущение вместо куда более понятного — и ожидаемого — раздражения. Прежде он бы обязательно ввернул что-нибудь колкое про «неуместное обожание восторженной девочки», но девочкой она не выглядела совершенно. Бережно поправила покрывало из шкур на постели лорда Даррина, ласково коснулась руки трясущегося оруженосца, второй передавая ему миску с похлебкой, и лишь после этого села с другой стороны очага и обхватила одной рукой колени, не сводя с Корина взгляда. Будто не видела его всё те же шесть — или семь? — лет, а не каких-то три дня. А Корин неожиданно поймал себя на том, что смотрит в ответ.