Грозовой перевал

– Ты спрашиваешь именно из праздного любопытства, – прервал он меня со смехом. – И все же я отвечу. Вчера ночью я был на пороге ада. Сегодня я вижу свой рай. Вот он, перед глазами – меж нами не больше трех футов. А теперь тебе лучше уйти. Ничего страшного ты больше не увидишь и не услышишь, если не станешь за мной подглядывать.

Я подмела около очага, вытерла стол и вышла из комнаты еще более озадаченная.

В тот день он не выходил из дому, и никто не нарушал его одиночества. Лишь в восемь часов, хоть меня и не звали, я решила принести ему свечку и ужин.

Хитклиф стоял, прислонясь к открытому окну, но наружу не смотрел. Его лицо было обращено в сумрак гостиной. Угольки в камине превратились в пепел, комнату наполнил сырой и мягкий воздух облачного вечера, такого тихого, что в доносившемся журчании ручья по дороге на Гиммертон можно было разобрать плеск и бурление там, где вода бежит по гальке или огибает большие камни, выше которых ей не подняться. У меня вырвался недовольный возглас, когда я заметила погасший камин, и я начала по очереди закрывать все рамы, пока не дошла до его окна.

– Закрыть? – спросила я, надеясь вернуть хозяина к действительности, ибо он стоял, не шевелясь.

При этих словах его черты озарила вспышка света в камине. О, мистер Локвуд, не могу выразить, в какой ужас пришла я в то мгновение! Эти бездонные черные глаза, улыбка и мертвенная бледность! Мне почудилось, что предо мною не мистер Хитклиф, а привидение, и от страха я чуть не выпустила свечку из рук, и ее фитиль потух.

– Да, закрой, – ответил знакомый голос. – Какая же ты неловкая! Зачем было держать свечу горизонтально? Пойди и скорее принеси другую.

Я поспешила вон из комнаты в глупейшем страхе.

– Хозяин хочет, чтобы ты принес ему свечку и развел огонь в камине, – сказала я Джозефу.

Сама я никак не решалась снова туда войти.

Джозеф набрал в совок несколько горящих углей и пошел, но сразу с ними же и вернулся, неся в другой руке еще и поднос с едой, объяснив, что мистер Хитклиф ложится спать и сегодня ужинать не желает. В ту же минуту мы услышали, как он поднялся наверх, но в свою комнату не пошел, а повернул в ту, где стоит кровать с раздвижными панелями. Там окно, как я уже вам говорила, достаточно широкое, в него кто угодно пролезет, и я предположила, что он собирается на очередную ночную прогулку, но не хочет, чтобы мы о ней заподозрили.

«Неужто он оборотень или вампир?» – подумала я. Мне доводилось читать об этих исчадиях ада, принявших человеческое обличье. Но потом я вспомнила, как нянчилась с Хитклифом в детстве, как на моих глазах он стал юношей, как я наблюдала за ним на протяжении почти всей его жизни. И что за нелепость – поддаться этому глупому страху! «Но откуда он взялся, этот смуглый мальчик, которого на свою беду приютил добрый человек?» – нашептывало мне суеверие, когда я потихоньку проваливалась в сон. И в полусне я мучила себя, придумывая для Хитклифа подходящую родословную, снова перебирала свои мысли и отслеживала его жизнь, воображая все новые мрачные подробности, и наконец представила себе его смерть и похороны, про которые я помню только, что страшно расстроилась, ибо мне нужно было продиктовать надпись на памятнике и дать указания могильщику. Но, поскольку у Хитклифа не было фамилии и мы не знали даты его рождения, пришлось начертать лишь одно слово: «Хитклиф». Так потом все и случилось. Если вы пойдете на кладбище, то на его могильном камне прочтете только его имя и дату смерти.

С рассветом я вновь обрела способность здраво рассуждать. Поднявшись, вышла в сад и, как только стало светлее, принялась искать следы под окном Хитклифа. Но их не было. «Значит, он остался дома, – подумала я, – и сегодня все опять вернется на круги своя».

По заведенному порядку я приготовила завтрак для всех домашних, но сказала Кэтрин и Гэртону съесть его пораньше, до того, как спустится хозяин, – а пока что он спит. Им захотелось выйти в сад и позавтракать под деревьями, так что для удобства я накрыла им столик там.

Вернувшись в дом, я нашла мистера Хитклифа уже внизу. Он беседовал с Джозефом по поводу каких-то дел на ферме. Хозяин давал четкие и подробные распоряжения относительно обсуждаемых предметов, но говорил торопливо, все время оборачивался и смотрел куда-то в сторону даже с более возбужденным видом, чем раньше. Когда Джозеф вышел, он сел на свое обычное место, а я поставила перед ним чашку кофе. Он придвинул ее к себе, положил руки на стол и стал смотреть на противоположную стену, как мне показалось, рассматривая какую-то ее часть – водил блестящими, беспокойными глазами вверх-вниз с таким жадным интересом, что с полминуты совсем не дышал.

– Послушайте! – воскликнула я, сунув ему под руку хлеб. – Ешьте и пейте, пока не остыло. Завтрак ждет вас почти час.

Он не обращал на меня внимания, но улыбался. Мне было бы приятнее видеть, как он скрежещет зубами, чем эту его улыбку.

– Мистер Хитклиф, хозяин! – закричала я во весь голос. – Ради бога, не смотрите так, словно увидели привидение!