Грозовой перевал

Не могу сказать, справилась бы она со своею блажью, если бы осталась наедине с собою, или продолжала бы ее лелеять. Но времени на раздумья у нее не оказалось. На следующий день в соседнем городе собирался съезд мировых судей, и моему хозяину надлежало на нем присутствовать. Мистер Хитклиф, зная, что хозяина нет дома, пришел к нам намного раньше обычного. Кэтрин и Изабелла сидели в библиотеке и дулись друг на друга, но молчали – последняя, встревоженная собственной несдержанностью и опрометчивостью, из-за которой в пылу перепалки выдала свои тайные чувства; первая, по зрелом размышлении, не на шутку обиженная своею золовкою. Кэтрин не прочь была вновь посмеяться над дерзостью Изабеллы, но вместе с тем ей хотелось, чтобы и самой девушке стало не до смеха. И Кэтрин в самом деле рассмеялась, когда увидела, что под окнами проходит Хитклиф. Я как раз подметала пол перед камином и заметила появившуюся на ее губах коварную ухмылку. Изабелла же была так поглощена раздумьями или книгой, которую читала, что, покуда дверь не открылась, ничего не заметила, а тогда уж поздно было убегать – она, конечно, с радостью сделала бы это, появись такая возможность.

– Заходи! Как ты вовремя! – весело воскликнула хозяйка, придвинув еще один стул к огню. – Перед тобою два человека, и необходим третий, дабы растопить меж ними лед; а ты именно тот, кто устроил бы нас обеих. Хитклиф, я с гордостью хочу наконец представить тебе девушку, которая сходит по тебе с ума больше, чем я. Надеюсь, ты польщен. Нет, это не Нелли, не смотри на нее! Сердце моей несчастной юной золовки разбито от одного лишь созерцания твоей телесной и духовной красоты. Теперь ты, если пожелаешь, можешь стать Эдгару зятем! Нет-нет, Изабелла, ты не убежишь, – продолжала она, останавливая с притворной игривостью смущенную девушку, которая поднялась в негодовании. – Мы, словно две кошки, поцапались из-за тебя, Хитклиф, и я уступила под натиском ее преклонения и восхищения тобою. Более того, мне было сказано, что, если бы я повела себя достойно и отступила, моя соперница, какой она себя считает, пустила бы такую стрелу в твое сердце, что ты принадлежал бы ей навсегда, а мой образ был бы предан вечному забвению.

– Кэтрин, – сказала Изабелла, призвав всю свою гордость и прекратив вырываться из державших ее крепких рук, – я была бы признательна, если бы ты говорила правду, а не порочила меня, пусть даже в шутку. Мистер Хитклиф, будьте так добры, попросите вашу подругу отпустить меня. Она забыла, что мы с вами не столь близкие знакомые, и то, что представляется ей забавным, доставляет мне невыразимую боль.

Поскольку гость ничего не ответил, но сел на предложенный стул с видом совершенно безразличным к нежным чувствам Изабеллы, девушка повернулась к своей мучительнице и шепотом взмолилась, чтобы та ее отпустила.

– Ни за что! – в ответ вскричала Кэтрин. – Больше не будешь называть меня собакой на сене! Ты останешься! Кстати, Хитклиф, что-то я не вижу радости по поводу этого приятного известия. Изабелла клянется, что любовь ко мне Эдгара – ничто по сравнению с ее чувствами к тебе. Она как будто уверяла меня в чем-то подобном, не так ли, Эллен? И после нашей прогулки она вот уж третий день постится от горя и злости, ибо я в тот раз услала ее, лишив возможности пребывать в твоем обществе.

– По-моему, ты ее оговариваешь, – сказал Хитклиф, повернув свой стул и обратившись к ним лицом. – В любом случае сейчас она, безусловно, не хочет пребывать в моем обществе.

И он перевел тяжелый взгляд на предмет их спора – так из одного лишь любопытства, несмотря на омерзение, разглядывают странное, отвратительное животное, к примеру, привезенную из Индии сороконожку. Бедная Изабелла не могла этого вынести. Она бледнела и краснела попеременно, и со слезами, свисавшими, точно бусинки, с ресниц, все пыталась своими маленькими пальчиками разжать крепкую хватку Кэтрин. Однако, поняв, что стоит ей оторвать от своей руки один прижатый палец, как второй вновь сжимает ее с такою же силой, а потому ей никак не удается вырваться, Изабелла решила пустить в ход ногти, и их острые кончики быстро украсили руку мучительницы красными полукружиями.

– Да это тигрица! – воскликнула миссис Линтон, отпустив девушку и тряся рукой от боли. – Убирайся, ради бога, и спрячь от нас свою лисью мордочку! Как же глупо показывать когти ему! Не догадываешься, к каким он придет заключениям? Ты только погляди, Хитклиф, это прямо-таки орудия казни; поостерегись, не ровен час и ты без глаз останешься.

– Пусть попробует мне грозить – я их с мясом вырву, – грубо отозвался тот, когда дверь за Изабеллой закрылась. – Но для чего ты дразнила это существо, Кэти? Ты ведь все выдумала, да?