Грозовой перевал

– Вам что-нибудь нужно, мэм? – спросила я все с тем же безучастным выражением, несмотря на ее жуткий вид и непривычную манеру взволнованно бормотать.

– Что делает этот жалкий человек? – спросила она, откинув густые спутанные локоны с изможденного лица. – Может, впал в летаргию или умер?

– Ни то и ни другое, – ответила я. – Если вы о мистере Линтоне, то, я думаю, он вполне здоров, хотя предается своим занятиям гораздо усерднее, чем следовало бы. Он все время проводит среди книг, ведь у него нет иного общества.

– Среди книг! – потрясенная, воскликнула она. – Когда я умираю! Когда я на краю могилы! Боже мой! Он хоть знает, как я переменилась? – продолжала она, глядя на свое отражение в зеркале на стене напротив. – И это Кэтрин Линтон? Думает, я капризничаю или притворяюсь? Неужто ты не можешь сообщить ему, что все страшно серьезно? Нелли, пока еще не поздно, как только я узнаю, каковы его чувства, я сделаю одно из двух: либо тотчас умру от голода (но это не будет ему наказанием, если у него нет сердца), либо поправлюсь и уеду отсюда. Ты сейчас правду про него рассказываешь? Не лги мне. Ему и впрямь безразлично, жива я или нет?

– Отчего же, мэм? – ответила я. – Хозяин и не подозревает, что вы так плохи. И уж конечно, не опасается, что вы уморите себя голодом.

– Не опасается? А ты скажи ему, что уморю! Убеди его! Как будто ты сама так думаешь. Скажи, что ты уверена, что я себя уморю!

– Нет, миссис Линтон, не уморите, – высказала я свое мнение. – Вы забываете, что сегодня вечером вы с аппетитом поели, и завтра наверняка почувствуете благотворный результат.

– Если бы я была уверена, что это его убьет, – перебила она меня, – я сейчас же покончила бы с собой! За эти три жуткие ночи я ни разу не сомкнула глаз и – о Боже! – как я терзалась! У меня были видения, Нелли! Но мне начинает казаться, что ты меня совсем не любишь. Как странно! Я думала, все ненавидят и презирают друг друга, но меня все-таки любят! А они за несколько часов стали врагами. Я уверена, что стали. Все эти люди. Как печально встретить смерть в окружении холодных лиц! Изабелла в страхе и отвращении боится войти в комнату, ей жутко смотреть, как умирает Кэтрин! А Эдгар стоит рядом в мрачной торжественной позе и ждет моего конца, а потом благодарит Бога за то, что в доме наконец-то воцарился мир, и возвращается к своим книгам! Есть ли еще на свете люди, способные чувствовать? Что ему в книгах, когда я умираю?

Кэтрин не могла вынести мысль, которую я вложила в ее голову, об уходе мистера Линтона в философию. Она металась в постели, и ее лихорадочное возбуждение постепенно перерастало в безумие, она рвала зубами подушку, потом поднялась вся в жару и потребовала открыть окно. Стояла середина зимы, дул сильный северо-восточный ветер, и я воспротивилась. Постоянно меняющееся выражение ее лица, как и смена настроения, начали меня не на шутку беспокоить, напомнив о ее прошлой болезни и об указаниях доктора ей не перечить. Всего лишь минуту назад она буйствовала, а теперь, подперев голову рукой и не замечая моего отказа выполнить ее приказание, она, точно ребенок, отвлеклась на что-то другое – из прорех в подушке, которую только что сама изорвала, она вытаскивала перья и раскладывала их по кучкам. Ее блуждающие мысли унеслись к другим предметам.

– Это индюшачье, – бормотала она, – это дикой утки, это голубиное. Ах, они набивают подушки голубиными перьями! Неудивительно, что я не умерла! Надо бы не забыть выбросить ее на пол, прежде чем лечь. Это шотландской куропатки, а это – я узнала бы его из тысячи – это перышко чибиса. Красивая птичка, кружилась у нас над головами посреди пустоши. Хотела добраться до своего гнезда, потому что облака почти касались холмов и в воздухе пахло дождем. Это перо подобрано в кустах вереска, потому что птицу никто не убивал. Как-то раз зимой мы нашли ее гнездо с маленькими скелетиками. Хитклиф поставил над ним силки, и родители-чибисы боялись опуститься к своим деткам. После этого случая я заставила его поклясться, что он больше никогда не застрелит чибиса. И он пообещал. Да, вот еще перья! Выходит, он застрелил моих чибисов, Нелли? Там есть красные перышки, хоть одно? Дай-ка взглянуть.

– Какое ребячество! – прервала я ее, забрав подушку и перевернув прорехами вниз, ибо хозяйка вытаскивала полные пригоршни содержимого. – Лягте и закройте глаза, у вас мысли путаются. Что за беспорядок вы устроили! Пух так и кружится, точно снег.

И я принялась собирать пух и перья по всей комнате.