Грозовой перевал

– Я вижу тебя, Нелли, – сонно проговорила Кэтрин, – пожилой женщиной. Ты седая и сгорбленная. Эта кровать – сказочная пещера под Пенистон-Крэгом. А ты собираешь наконечники стрел, чтобы потом охотиться на наших телок, притворяясь, пока я рядом, что это всего лишь клочки шерсти. Вот какой ты станешь через пятьдесят лет. Знаю, что сейчас ты не такая. И мысли у меня не путаются, ты ошибаешься, иначе я бы поверила, что ты и есть та морщинистая ведьма и что я лежу в пещере под Пенистон-Крэгом. Но я-то понимаю, что сейчас ночь, на столе две свечи, и от их света черный шкаф сияет, словно гагат.

– Черный шкаф? Где он? – удивилась я. – Вы разговариваете во сне!

– Стоит у стены, как всегда, – отвечала она. – Но он и в самом деле какой-то странный. Посмотри – на нем лицо!

– В комнате нет шкафа и никогда не было, – сказала я и вновь села, предварительно откинув занавеску, чтобы лучше было видно Кэтрин.

– Разве ты не видишь это лицо? – спросила она, пристально всматриваясь в зеркало.

Что бы я ни говорила, мне так и не удалось убедить ее, что лицо в зеркале – ее собственное, поэтому я поднялась и накинула на зеркало шаль.

– Но оно все еще там! – с волнением настаивала она. – Оно шевельнулось. Кто это? А вдруг оно вылезет, когда ты уйдешь? О, Нелли, в комнате привидение! Я боюсь оставаться одна!

Я взяла ее за руку и стала успокаивать, ибо ее тело сотрясали судороги и она никак не могла отвести от зеркала взгляд.

– Там никого нет, – повторяла я. – Это лишь ваше отражение, миссис Линтон, и вы это сами прекрасно знаете.

– Мое! – ахнула она. – И часы бьют двенадцать! Значит, правда. Какой ужас!

Ее пальцы вцепились в одеяло и натянули его на глаза. Я было попыталась тихонько прокрасться к двери с намерением позвать ее мужа, но пронзительный крик заставил меня вернуться. С рамы зеркала упала шаль.

– Ну, что случилось? – воскликнула я. – И кто после этого трусиха? Очнитесь, миссис Линтон! Это всего лишь стекло – зеркало, и вы видите в нем себя; и меня тоже – рядышком.

Она вся дрожала, ничего не понимая, и держала меня крепко. Но постепенно ужас сошел с ее лица. Бледность уступила место краске стыда.

– Боже мой! Мне почудилось, что я дома, – вздохнула она. – Будто я лежу в своей комнате в «Грозовом перевале». Я ослабела, оттого у меня в голове все перепуталось и я невольно закричала. Не говори ничего, просто побудь со мною. Я боюсь засыпать. У меня такие страшные сны.

– Крепкий сон вам только на пользу, мэм, – ответила я. – И надеюсь, эти переживания удержат вас от попыток вновь начать голодать.

– Ах, если бы только я очутилась в своей постели в нашем старом доме! – горько посетовала она, ломая руки. – И услышала этот ветер, что шумит и царапает еловыми ветками у самого окна! Дай мне его почувствовать – он прилетел прямо оттуда, с вересковой пустоши, – дай мне хоть разок вдохнуть этот воздух!

Чтобы ее успокоить, я на несколько секунд отворила окно, и ледяной ветер ворвался в комнату. Потом, когда ставень был закрыт, я вернулась на свое место у постели. Теперь она лежала тихо, обливаясь слезами. Изнуренное ее тело полностью укротило дух. Наша буйная Кэтрин была теперь как малый ребенок.

– Сколько дней прошло, с тех пор как я здесь заперлась? – вдруг спросила она, вернувшись к действительности.

– С вечера понедельника, – ответила я, – до ночи четверга. Точнее, сейчас уже утро пятницы.

– Что? Той же недели? – воскликнула она. – Всего лишь?

– Срок немалый, если питаться одною холодною водой и злостью, – заметила я.