Грозовой перевал

Бывало, я сравнивала Эдгара Линтона с Хиндли Эрншо и не могла объяснить себе, почему они вели себя так по-разному в схожих обстоятельствах. Оба были любящими мужьями, привязанными к своим детям. И я никак не могла взять в толк, почему они не пошли, к счастью или к несчастью, одною дорогой. В глубине души я понимала, что Хиндли, с виду такой самоуверенный, на поверку, как это ни печально, оказался более слабым и недобрым. Когда корабль его разбился, капитан покинул свой мостик, а команда, вместо того чтобы спасать судно, начала бунтовать и безобразничать, не оставив надежд злополучному кораблю. Линтон же, напротив, проявил истинное мужество верной и преданной души. Он веровал в нашего Создателя, и Создатель послал ему утешение. Один лелеял надежду, другой – отчаяние. Каждый избрал свой удел и был по справедливости обречен нести свою ношу. Но вам ни к чему слушать мои разглагольствования на моральные темы, мистер Локвуд; вы не хуже моего можете судить о подобных предметах. Во всяком случае, вам кажется, что можете, а это одно и то же. Кончина Эрншо была вполне ожидаема и последовала вскоре после смерти сестры – не прошло и полугода. Мы в «Дроздах» не имели даже самых кратких сведений о состоянии Хиндли, предшествующем этому событию. Кое-что удалось мне узнать, лишь когда я помогала готовиться к похоронам. Хозяину о смерти Эрншо объявил мистер Кеннет.

– Так-так, Нелли, – сказал он, однажды поутру въехав в наш двор, и этот слишком ранний визит сразу же встревожил меня предчувствием дурных новостей. – Пришла наша с тобой очередь горевать по усопшему. И кто, по-твоему, на сей раз ушел в мир иной?

– Кто? – в волнении спросила я.

– Догадайся! – отозвался он, слез с лошади и накинул поводья на крюк у двери. – И держи наготове уголок передника – уверен, он тебе понадобится.

– Не мистер же Хитклиф! – воскликнула я.

– Что? Разве ты станешь о нем плакать? – сказал доктор. – Нет, Хитклиф – крепкий парень. Сегодня он прямо расцвел. Я только что его видел. Он быстро набирает жирок после того, как расстался с лучшей своей половиной.

– Но кто же тогда, мистер Кеннет? – нетерпеливо повторила я.

– Хиндли Эрншо, твой старинный приятель Хиндли, – ответил он. – И мой грешный подопечный. Хотя он уже давно стал для меня слишком буен. Ну вот! Говорил же, что придется вытирать слезы. Но не горюй, он умер, верный своим привычкам – пьяный как сапожник. Бедолага! Мне тоже его жаль. Все равно печалишься по старым знакомым, хоть Хиндли и творил такое, что даже трудно вообразить, а со мной так и вовсе откалывал подлые номера. Кажется, ему едва стукнуло двадцать семь. Вы ведь с ним одногодки. Кто бы подумал, что вы родились в один год!

Признаюсь, для меня этот удар был тяжелее, чем смерть миссис Линтон. Мое сердце исполнилось давними воспоминаниями. Я присела на крыльцо и заплакала, точно по кровному родственнику, попросив мистера Кеннета, чтобы он послал другого слугу сообщить хозяину об его визите. Меня все время мучил вопрос: своей ли смертью умер Хиндли? Чем бы я ни занималась, эта мысль постоянно преследовала меня. Она была такой изнурительно-неотступной, что я решила отпроситься и сходить в «Грозовой перевал», дабы отдать покойному последний долг. Мистер Линтон не хотел меня отпускать, но я так красноречиво упрашивала, расписывая, в каком недобром окружении лежит покойник, и еще сказала, что мой бывший хозяин и молочный брат имеет право ожидать от меня услуги не меньше, чем хозяин нынешний. Кроме того, я напомнила, что мальчик Гэртон – племянник его жены и при отсутствии других близких родственников мистер Линтон должен стать его опекуном, а потому ему следует знать, какое имущество оставил Хиндли, и подробно изучить состояние дел своего шурина. Линтон тогда был не в состоянии заниматься такими вещами, но велел мне переговорить с поверенным и в конце концов позволил уйти. У них с Хиндли был общий поверенный. Я отправилась в Гиммертон к этому человеку и попросила его меня проводить. Он покачал головой, посоветовав оставить Хитклифа в покое, и сообщил, что, если правда всплывет наружу, Гэртон окажется почти нищим.

– Его отец умер весь в долгах, – сказал он. – Все имущество заложено. Наследнику остается единственная возможность – пробудить в сердце кредитора хоть какой-то интерес к своей персоне и рассчитывать на его снисходительность.

Явившись в «Грозовой перевал», я сказала, что хочу проследить, чтобы все прошло, как подобает, и Джозеф, будучи в сильном расстройстве, обрадовался моему участию. Мистер Хитклиф ответил, что не видит во мне никакой надобности, но разрешил остаться и сделать необходимые распоряжения, раз уж мне так хочется.