Грозовой перевал

– Да, – сказала я. – Почти такой же измученный и скучный, как вы. У вас в лице ни кровинки. Давайте возьмемся за руки и пробежимся. Вы сегодня такая вялая, что я от вас едва ли отстану.

– Нет, – повторила она и побрела дальше, иногда останавливаясь и с задумчивостью глядя на клочок мха, пучок выцветшей травы или гриб, горевший ярко-оранжевым пятном среди бурых листьев. И, отвернувшись от меня, то и дело подносила руку к лицу.

– Кэтрин, что вы плачете, деточка моя? – спросила я, подойдя к ней и обняв за плечи. – Не надо плакать из-за того, что батюшка занемог. Мы должны быть благодарны, что у него всего лишь простуда.

При этих словах она не смогла сдержать слез и зарыдала, задыхаясь и всхлипывая:

– О, но ведь когда-нибудь будет хуже! Что мне делать, когда вы с батюшкой покинете меня и я останусь совсем одна? Я не могу забыть твоих слов, Эллен; они так и звучат у меня в ушах. Как изменится моя жизнь, каким пустынным станет мир, когда вы с папочкой умрете!

– Никто не знает, кто когда умрет, – ответила я. – Не надо ожидать худшего. Давайте надеяться, что впереди у нас долгие, долгие годы. Хозяин еще молод, а я женщина крепкая, мне даже нет сорока пяти. Моя мать дожила до восьмидесяти, и до последнего оставалась веселой и бодрой. Может, и мистеру Линтону суждено дожить хотя бы до шестидесяти, а это куда больше, чем прошло от вашего рождения до сего дня, мисс. Не глупо ли оплакивать несчастье загодя – больше, чем за двадцать лет?

– Но тетушка Изабелла была моложе папочки, – заметила Кэти, робко взглянув на меня в надежде на дальнейшие утешения.

– За тетушкой Изабеллой некому было ухаживать, рядом не оказалось ни вас, ни меня, – ответила я. – Она не была так счастлива, как хозяин. И не так много имелось у нее привязанностей. А вам всего лишь надобно проявлять об отце заботу, доставлять ему радость, показывая, что вы радуетесь жизни, и не давать ему поводов волноваться. Помните об этом, Кэти! Не стану скрывать, вы бы убили его, если бы проявили сумасбродство и безрассудность, питая глупые, придуманные чувства к сыну человека, который с удовольствием отправил бы мистера Эдгара в могилу, и позволили бы отцу узнать, что терзаетесь из-за расставания, которое он посчитал необходимым.

– Я терзаюсь из-за батюшкиной болезни – только из-за нее! – ответила Кэти. – Рядом с папочкой все становится неважным. И я никогда, о, никогда, пока сохраняю разум, не сделаю и не скажу ничего, что могло бы его расстроить. Я люблю его больше, чем себя, Эллен, а поняла я это вот почему: всякий раз перед сном я молюсь, чтобы его пережить, ибо пусть лучше буду страдать я, а не он. Выходит, я люблю его больше, чем себя.

– Золотые слова, – сказала я. – Но их следует подкрепить делами. И когда ваш батюшка поправится, не забудьте о решениях, которые вы приняли в минуту тревоги.

За разговором мы приблизились к закрытым воротам, ведущим на дорогу, и моя юная леди, вновь засияв, словно солнышко, забралась на каменную ограду и уселась наверху, а оттуда принялась собирать ягоды шиповника, красневшие на самых высоких ветвях кустов, росших вдоль дороги. Ягод, что росли ниже, уже не было, а до верхних могли добраться лишь птицы да Кэти, сидевшая на верху ограды. Когда барышня потянулась за шиповником, ее шляпа упала на дорогу, а поскольку калитка у ворот была заперта, Кэти предположила, что можно спуститься за шляпой по выступающим из кладки камням, и я только успела попросить ее быть осторожной и постараться не упасть, как она мигом исчезла. Но вскарабкаться назад оказалось не так-то просто. Камни были гладкие, аккуратно прилаженные друг к другу, а на кусты роз и ежевики не обопрешься. Я, глупая, не сообразила, в чем дело, пока не услышала ее смех и возглас:

– Эллен! Придется либо тебе искать ключ, либо мне бежать до домика привратника. С этой стороны на нашу крепостную стену мне не залезть!

– Оставайтесь на месте, – ответила я. – У меня в кармане связка ключей. Может, удастся каким-нибудь открыть замок. Если нет – пойду искать подходящий.

Кэтрин развлекалась тем, что, приплясывая, порхала туда-сюда по другую сторону калитки, я же перепробовала по очереди все большие ключи. Но после того, как вложила в замочную скважину последний, стало ясно, что ни один не годится. Тогда, повторив барышне еще раз, чтобы она не сходила с места, я заторопилась домой, но внезапно встала как вкопанная – вдали послышался какой-то звук. Это был топот копыт. Кэти тоже перестала приплясывать.

– Кто это? – прошептала я.

– Эллен, хорошо бы ты поскорее открыла калитку, – таким же взволнованным шепотом отозвалась моя спутница.

– О-го-го, мисс Линтон! – послышался звучный бас подъехавшего к ней человека. – Рад вас видеть. Не торопитесь уйти, ибо я намерен просить у вас объяснений и надеюсь их получить.

– Я не стану говорить с вами, мистер Хитклиф, – ответила Кэтрин. – Батюшка сказал, что вы злой человек и ненавидите нас обоих. И Эллен тоже с ним согласна.