Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь

На ярлычках моего багажа было написано «Кристи Тейт-Рамон». Передавая мне сумки, папа Дженни, Дэвид, сказал: «Я всегда хотел двух дочек». Он обнял меня, а потом махнул нам с Дженни, веля сесть в такси, дожидавшееся на подъездной дорожке. Нас было пятеро: Дженни, ее папа Дэвид и мама Сэнди, ее брат Себастьян и я. До начала учебы в старших классах оставалось шесть недель.

Когда самолет сел в Гонолулу, все в аэропорту были в цветастых рубахах, и нас приветствовали словом «махало». По дороге в отель мы повторяли его снова и снова, как благословение.

Три дня мы исследовали роскошный главный остров. Останавливались на обочине дороги, чтобы полюбоваться водопадами, летящими со скальной стены, ели макадамию и фотографировали чернопесчаные пляжи. Во второй вечер побывали на обязательном луау, где с восторгом тыкали пальцами в жонглеров пои[28] и надевали на шею леи из свежих орхидей.

На четвертый день, сразу после обеда, Дэвид загрузил нас, детей, в арендованный седан вместе с полотенцами и буги-бордами. Мы направились на уединенный пляж с черным вулканическим песком в самом конце шоссе, который заприметили в первый день любования достопримечательностями. Сэнди осталась в кондо, чтобы заняться стиркой.

– Прибой, прибой, прибой, – распевал Дэвид, пока мы ехали по извилистой дороге, обнимавшей склон горы. Себастьян сунул кассету в магнитофон и вывел громкость на максимум. The Cure мрачно запели о пляжах и пистолетах. Мы опустили оконные стекла и подпевали во весь голос, и ветер влетал в наши глотки.

Дэвид припарковал машину и направился к затененной зарослями тропинке, у которой на железной изгороди висел знак «посторонним вход воспрещен», частично скрытый какой-то цветущей лианой.

Я на миг замерла, страх уколол позвоночник: мы нарушали правило.

Дэвид насвистывал. Голубое небо над головой не предвещало ничего, кроме чистого воздуха и освежающего купания, когда доберемся до пляжа. Разве может что-то плохое случаться в местах, где так много цветов?

Мы спускались вниз цепочкой, я была замыкающей. Шлепанцы едва не рвались от нагрузки, когда я пробиралась по крутой горной тропинке.

Тропа выровнялась и привела нас к широкой поляне, заросшей диким разнотравьем, откуда мы увидели, как волны прибоя накатывают на берег. Кристаллики черного песка поблескивали на солнце. Дэвид нашел плоское сухое местечко, где можно было бросить вещи. Больше никого на пляже не было – ни вечного спасателя в кресле, ни расстеленных пляжных полотенец – никаких признаков жизни. Этот кусочек рая принадлежал нам безраздельно, и это ощущалось как свобода. Я стянула футболку и шорты, поправила лямки цельного купальника. Себастьян нырнул в прибой. Мы с Дженни потрусили за ним.

– Встретимся в воде, – сказал Дэвид, наклонившись над футляром с контактными линзами и большой «походной» бутылкой физраствора.

Волны здесь смотрелись мягкими – не такими мощными валами, как на острове Падре у побережья залива в Техасе, где отдыхала моя семья. Небо по-прежнему казалось безобидной голубой чашей. Моей самой большой проблемой тогда было сожаление, что тело у меня не такое стройное, как у Дженни.

Когда зашли достаточно далеко, чтобы вода достигла середины бедер, волна сшибла меня с ног. Все тело оказалось под водой, и обратное течение потащило вниз. Я постаралась вынырнуть и встать, но как только удалось, другая волна снова опрокинула меня, и я кувыркнулась через голову в пенном прибое. Соленая вода ужалила глаза и хлынула в нос. Словно незримая сила, затаившаяся под песком, утаскивала меня вглубь, вызывая на бой. Каждый раз как голова выныривала из воды, я пыталась отдышаться, но, не успев наполнить легкие воздухом, снова оказывалась опрокинута. Все усилия встать на ноги были тщетными.

Надо было выбираться. Я лихорадочно загребала руками и работала ногами, словно крутя педали велосипеда, но обратное течение продолжало засасывать меня в море. Наконец, кое-как дотянув до места, где получилось встать, я задыхалась и кашляла, обессиленная, сложившись пополам. В голове гудело после отчаянной борьбы с морем. Я, шатаясь, выбралась из воды.

Когда я оказалась на берегу, грудь тяжело вздымалась – спасение отняло немало сил. Руки болели от стараний разгрести себе путь сквозь воду. Дженни тоже вылезла из воды и подошла ко мне. Мы решили, что принимать солнечные ванны будет как-то поприятнее.

– А где папа? – вдруг спросила она, оглядывая берег.

Я приложила ладонь козырьком ко лбу и стала всматриваться в океан – влево, вправо, снова влево. Никаких признаков Дэвида. Страх снова уколол, прямо в позвоночник, угнездившись в основании шеи.

– О Боже! – Дженни, ахнув, указала прямо вперед и ступила в прибой. В 9 м от нас на воде покачивался какой-то оранжевый предмет. Доска Дэвида. А рядом в волнах зависло что-то большое и белое.