Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь

Иногда у меня появлялось ощущение, что Розенленд, Розен-мир – это секта. Я начала выявлять розен-пациентов в естественной среде обитания. На одной 12-шаговой встрече услышала от одной женщины: «Меня зовут Джинни, и мой сумасшедший терапевт велел рассказать всем, что я обжираюсь просроченным “Орео”». Не успела она продолжить, как до меня дошло, что я слышала о ней от Карлоса: она встречалась с Чипом из мужской группы, и они едва не расстались, потому что тот не желал делать ей кунилингус. На другой 12-шаговой встрече женщина сидела в середине круга и ела бургер, откусывая от него какие-то сверхчеловеческие куски. За все одиннадцать лет, что я ходила на встречи выздоравливающих, мне ни разу не приходилось видеть, чтобы кто-то съел во время встречи хотя бы крохотулечный крекер. На большинстве встреч действовало четкое правило: не полагается упоминать какие-либо конкретные названия продуктов, потому что можно спровоцировать кого-нибудь из присутствующих на обжорство. Так что зрелище того, как она сидит и пожирает бургер, было для меня шоком – типа будто луна падает с неба и приземляется тебе на колени. Марни наклонилась ко мне и прошептала:

– Она наверняка одна из нас.

Впоследствии мы получили подтверждение: доктор Розен выдал ей предписание объедаться фастфудом на встречах, а не втихаря дома.

Как сочеталось увеличение доли моей вовлеченности в Розен-мир с повседневной жизнью, скажем так, полунормального человека? Как студентке юридической школы мне было трудно примирить публичную, профессиональную траекторию с… ну, в общем, неортодоксальной терапевтической жизнью. С хранением Младенца Иеремии в шкафу у себя дома. С ежедневными звонками Рори и Марти. С заявлением Дымку, что я – «динамщица». Некая часть меня хотела вступить во вторую группу по тем же причинам, по которым я вступила в первую: было любопытно. Любопытно, кто будет в новой группе и как изменится жизнь, если я в нее вступлю. Пятеро членов нынешней группы и доктор Розен знали все подробности моего режима питания, сна и мечтаний о сексе. Что я буду делать, когда их станет больше?

Обдумывая возможность вступления во вторую группу, я рассмотрела события, происходившие в личной жизни с того момента, как я начала ходить в первую. После неудачи с «пятидесятиминутным Сэмом» и фиаско с Эндрю и его горелыми куриными грудками я побывала только на одном официальном свидании. Через две недели после секса с Эндрю я познакомилась на одной домашней вечеринке с Грегом, и он попросил у меня номер телефона. Как выяснилось, он совсем недавно вышел из годичной искусственной комы. Когда мы возвращались из суши-ресторана, куда ходили на первое свидание, он забыл, где живет. Вполне возможно, я была не очень-то готова к отношениям, но он не был к ним готов совершенно точно.

Потом был Хавьер, мой бывший бойфренд из колледжа – один из немногих достойных парней. Я его бортанула, потому что меня мутило от его стабильной верности. Я списалась с ним, когда навещала родителей в Техасе. Мы встретились на темной парковке в сомнительном райончике неподалеку от аэропорта Даллас Форт-Уэрт. Когда начали целоваться, я видела смутные очертания звезд и галактик. Его губы на моих заставили меня очнуться. Его рука на моем бедре была ключом, отпиравшим замок, и захотелось идти дальше, проделать весь путь прямо там, под неоновой вывеской «обналичиваем чеки». Разумеется, я ни разу не ощущала этого нутряного томления по нему, когда мы были вместе – в то время я избегала секса, жалуясь на головную боль, или говорила, что утром рано вставать на работу.

Когда я задрала юбку, Хавьер отстранился и покачал головой.

– Рейс Конни вот-вот приземлится, – сказал он. Я уставилась на него, не моргая. – Я знаю, что ты сейчас думаешь. Но я не буду трахаться с тобой, потому что очень серьезно собираюсь строить отношения с Конни.

У меня упало сердце. В голове мелькнуло слово «дура». Когда через пару дней я вернулась в Чикаго, одногруппники указали мне на то, что Хавьер был недоступен и именно поэтому меня к нему потянуло.

В общем, он был помолвлен. Как и моя соседка по комнате Кэт, две школьные подруги и две кузины. Новая группа доктора Розена казалась спасательным канатом, за который, возможно, стоило ухватиться.

– Ладно, я согласна на вторую группу.

– Я рекомендую чисто женскую.

– Почему?

– Потому что это следующий этап для вас.

У меня задергался глаз.

Он предложил группу, которая встречалась в полдень по вторникам. Сто восемьдесят минут терапии за один день. Две поездки на метро между станциями «Вашингтон» и «Уобаш» по вторникам.

– Это безумие!

К тому же полуденная женская группа была той, в которую ходила Марни. Я напомнила ему, что мы подруги. У меня снова дернулся глаз.

– Там есть для вас социальные риски.

Я крепко зажмурилась и подумала о Бьянке и о том столе в столовой в пятом классе. С пятого класса я страшилась, что какая-нибудь девчачья группка ополчится на меня, и в результате съедала обеды, сидя в туалете на толчке.