Групповой портрет с дамой

Что касается самого авт., то ему пришлось в ходе этой встречи расстаться с многими предубеждениями: после всего, что он слышал о Курте, тот представлялся авт. некоей помесью гиены с волком, беспощадным рыцарем наживы; а при ближайшем рассмотрении оказалось, что у Курта очень ласковые глаза, похожие – правда, лишь по форме, а не по выражению – на глаза его матери; язвительная жесткость и слезливая желчность Лотты в этих круглых карих глазах – можно даже сказать «глазах лани» – были смягчены качествами, унаследованными Куртом, очевидно, от его отца Вильгельма или от кого-то еще по отцовской линии, только уж не от деда, то есть отца своего отца. Если вспомнить, что гены многих действующих лиц, непосредственно связанных с Лени, так сказать, берут свое начало в географическом треугольнике Верпен – Тольцем – Люссемих, то можно даже воздать хвалу тамошним свекловичным полям, хоть они и породили попутно и Пфайферов. Курт Хойзер, несомненно, оказался человеком с душой, и поэтому, как ни подпирало время, авт. счел своим долгом дать ему возможность высказаться. Курт запросто положил руки на плечи авт., и в этом жесте не было ни панибратства, ни снисходительности, а лишь какое-то теплое, чисто братское чувство, в выражении которого нельзя никому отказывать. «Послушайте, – приглушенно начал он, – мне не хочется, чтобы у вас сложилось впечатление, будто тетя Лени попала под жернова жестокого социально-исторического процесса, автоматически и неумолимо перемалывающего устаревшие элементы общества; этот процесс распространяется и на нас. Разумеется, это впечатление было бы верным, если бы мы производили ее выселение, не обдумав все, все забыв и сняв с себя всю ответственность. Но это отнюдь не так. Мы делаем это сознательно и вполне ответственно, – во всяком случае, посоветовавшись со своей совестью. Не стану скрывать, что на нас оказывают давление собственники соседних земельных участков и владельцы недвижимости. Но у нас достало бы силы пренебречь этим давлением или хотя бы договориться об отсрочке. Не стану также отрицать, что нашему дедушке свойственна острая эмоциональная невоздержанность, но и ее мы в состоянии нейтрализовать; мы могли бы и в дальнейшем погашать задолженность тети Лени по квартирной плате из собственного кармана, как делали это годами – да, почти десять лет, – и, таким образом, все сглаживать и всех примирять. Ведь мы, в конце концов, любим тетю Лени, многим ей обязаны и относимся к ее причудам скорее с симпатией, чем с неприязнью. Обещаю вам и прошу передать это мое обещание заинтересованным лицам: если завтра выселение состоится и квартира будет освобождена, мы с Вернером немедленно погасим ее задолженность и прекратим судебное преследование; для тети Лени уже приготовлена очень уютная квартирка в одном из наших жилых комплексов. – правда, в ней нет места для ее десяти жильцов. Чего нет, того нет. Однако там достаточно площади для нее самой, ее сына и, надо думать, для ее любовника, с которым мы вовсе не собираемся ее разлучать. Для нас речь идет о другом – о том, что я без тени смущения назвал бы воспитательной мерой или душевным попечительством, которое, к сожалению, вынуждено прибегать к весьма жестким исполнительным органам. Ведь частные лица, как известно, не обладают исполнительной властью. Итак, операция пройдет быстро и безболезненно, однако к середине дня все должно быть кончено, и если тетя Лени не допустит никаких эскапад, чего от нее, к сожалению, можно ожидать, она уже вечером сможет поселиться в приготовленной для нее новой квартире. Мы приняли все меры к тому, чтобы в решающий момент оплатить или выкупить ее старую мебель, столь милую ее сердцу. Наша акция носит скорее воспитательный – вернее, любовно-воспитательный – характер, но, кроме того, продиктована некоторыми принципиальными соображениями. Вы, вероятно, недооцениваете значимость социологических выводов, к которым пришли такие влиятельные общественные круги, как Союз домовладельцев и собственников недвижимости. Можете мне поверить: они уже давно поняли, что именно в больших квартирах старых домов, относительно дешевых, довольно удобных и т. д., возникают те социальные группы, которые объявляют войну нашему обществу, основанному на свободной конкуренции. С точки зрения национальной экономики высокие заработки иностранных рабочих оправданны только в том случае, если значительная часть заработанных ими денег уходит на оплату жилья и, таким образом, не уплывает за пределы страны. Три турка зарабатывают на круг две тысячи марок с небольшим в месяц; ни с чем не сообразно, что из этих двух тысяч они платят за квартиру, включая пользование кухней и ванной, всего около ста марок. Ведь это составляет пять процентов их заработка, в то время как наши соотечественники отдают за квартиру от двадцати до сорока процентов своего месячного дохода. Из общей суммы заработка Хельценов, равной почти двум тысячам тремстам маркам, они платят за квартиру в общей сложности сто сорок марок, причем комнаты у них меблированные. Такая же картина у португальской семьи. Следовательно, мы имеем здесь дело с искажением идеи свободной конкуренции; если оно распространится подобно эпидемии, оно может подорвать, разложить и уничтожить один из основополагающих принципов нашего общества свободного предпринимательства и разрушить устои свободного демократического правового государства. Ведь здесь нарушается принцип равных возможностей, понимаете? Параллельно с этим экономическим антипроцессом протекает другой процесс – духовное разложение. И это, пожалуй, самое важное. Атмосфера, царящая в квартире тети Лени, способствует зарождению социалистических, если не сказать – коммунистических, иллюзий, каковые действуют разлагающе на души людей, принимающих иллюзию за идиллию, а это, в свою очередь, порождает если не промискуитет, то промискуитизм, который медленно, но верно разрушает нравственность и мораль и глумится над нашим индивидуализмом. Я мог бы привести вам еще несколько – наверное, с полдюжины – вполне убедительных доводов. Но буду краток: предпринятая нами мера не направлена лично против тети Лени, нами движет не ненависть, не желание отомстить, – наоборот, мы испытываем к ней симпатию и, откровенно говоря, даже некоторую грусть по ее милому анархизму: признаюсь, мы ей немного завидуем… Но важнее сейчас другое: квартиры такого сорта – этот вывод основывается на объективных исследованиях, проведенных нашим Союзом, – являются рассадниками коллективизма; мы утверждаем это трезво, по-деловому, без эмоций. А коллективизм порождает мечту об утопической идиллии в земном рае. Благодарю вас за терпение, с которым вы все это выслушали. Если у вас возникнут какие-то трудности с жильем, мы всегда к вашим услугам. И не связываем свою готовность с каким-либо условием, она продиктована исключительно симпатией к вам и нашей терпимостью к любому мнению. Итак, всегда к вашим услугам».