Гулящая

- Ну, пусть по-твоему, и святой. Только пойдем, душечка. Я только сейчас со свадьбы. Заставили выпить рюмку этой проклятой водки. Пойдем, моя миленькая! Ты ведь у меня самая лучшая. Там все шваль, мизинца твоего не стоят.

И он не дал ей даже кухонную дверь затворить, потащил к себе. Впрочем, она и не противилась. Ей так хотелось поскорей узнать, как прошла свадьба, да кто был, да как Марина - не переменилась ли.

- Марина? Марина какая была, такая и осталась - потаскушка, и все! сказал он. - Довбня с нею будет несчастен.

- Так уж и несчастен. Вы ведь сами говорили: счастье, мол, вольная пташка: где захотело, там и село.

- Только не с Мариной. Оно от нее, как от черта, бежит. Ну, какое счастье с потаскушкой?

- А кто виноват? Вы же и виноваты: погубите девушку, а тогда и честите ее потаскушкой.

- Не в этом дело. А потаскушка она, да и все тут. Ведь вот и ты же... а ведь совсем не то. Я бы ее на порог не пустил, а тебя и в лобик стоит поцеловать,- и он прильнул горячими губами к ее белому лбу.

Словно защекотал он Христю этим поцелуем. Кровь заиграла, закипела у нее в сердце и огненной рекой разлилась по жилам.

- Гриць, мой милый, мой единственный!- прижимаясь к нему, говорила она, забыв обо всем на свете - и о Марине с Довбней и о закваске на печи.

А тем временем хозяйка, заснув первым сном, пробудилась. Она поскорее зажгла свет и выбежала в кухню. Видно, ее очень беспокоили булочки, потому что, неодетая, со свечой в руке, она сразу же полезла на печь... "Миска стоит на печи накрытая... все в порядке... Где же Христя? На печи ее нет; уж не на постели ли?" - думает хозяйка. Она поднимает свечу над головой, оглядывается - нет, и на постели не видно... "Верно, на двор вышла, дверь в сени неплотно притворена. Ну, ладно, придет",- говорит она сама с собой и, открыв миску, заглядывает внутрь. "Пора, пора..." - шепчет хозяйка. Закрыла миску, ждет... Не слышно Христи. "Что за черт!" - подумала она. Соскочила с лежанки, подбежала к двери, открыла ее, заглянула в сени - наружная дверь заперта на засов.

- Где же это она? - пожав плечами, сказала про себя хозяйка.- Странно! Воры не бывали, а батюшку украли!.. Христя! - тихонько позвала она. Голос ее глухо раздался в кухне.- Нет!..- удивляется хозяйка.

А Христя давно уже стоит за дверью и ждет не дождется, пока пани уйдет к себе, чтобы как-нибудь выскользнуть из комнаты паныча. "Вот так долежалась! Вот так дослужилась! ай-ай-ай!" - думает Христя, а сердце у нее, как птичка, бьется-колотится, вот-вот выскочит из груди.

- Да где же это она в самом деле? - крикнула уже в сердцах хозяйка и начала перешвыривать одежду на постели... Заглянула и под постель, заглянула и под печь - нету.

- Ну, теперь я знаю, где она! - догадалась хозяйка; вся дрожа и меняясь в лице, она быстро спряталась за печь, будто бы ушла в комнаты.

"О-о, ушла все-таки",- подумала Христя, тихонько отворила дверь и еще тише выскользнула в кухню.

Не успела она притворить за собой дверь, как из-за печи показалась хозяйка. Лицо у нее было бледное как полотно, только глаза, как угли горели-пылали.

- Где ты была? - крикнула она не своим голосом.

Христя опустила глаза, молчала.

- Где ты была, спрашиваю? - еще громче крикнула она и захлебнулась.Бес-стыдни-ца, срам-ни-ца! - снова заговорила она, растягивая слова.- К панычам ходишь?.. Вот она тихоня, вот она смиренница, недотрога... Не троньте меня, я сама приду! - снова завизжала она.

Христя, точно онемев, стояла, потупив глаза. Сердце у нее билось все сильней и сильней, все больше распалялось от брани.

А барыня знай разделывает:

- То-то я замечаю, что он раньше так любил по гостям ходить, дома никогда не увидишь, а то из дому не вытащишь... Голова болит, нездоровится... Вот отчего голова болит! вот отчего нездоровится!.. А ты? а ты?.. подлая! подлая!..- шипит она на Христю.

Христя подняла голову, выпрямилась. Лицо у нее бледное как полотно, губы дрожат.

- Почему же это я подлая? - спросила она.

- А что, не подлая? а что, не подлая? - взвизгнула на всю кухню хозяйка.- К панычам ходить?!

- А вы? а вы? - тихо спросила Христя, словно прошелестела сухая трава.

Барыня подскочила как ужаленная.

- Что я? Ну, что я?.. говори! говори!

- Вы же сами давали ему руку целовать,- сказала Христя.

- Мерза-а-вка! - не своим голосом крикнула барыня, высоко поднимая руку... Звонкая пощечина раздалась в кухне, а за нею послышался пронзительный крик... Это Христя закричала, схватившись за щеку, которая сразу стала багровой от хозяйской ласки.

- Докажи, мер-рз-а-авка! докажи, сволочь! - крикнула барыня, схватив Христю за косы.

Христя как сноп повалилась наземь.

- Что тут такое? - вбежав в кухню, спросил хозяин.

- Вон!.. вон! - кричала барыня, пиная Христю в бок ногой.

- Бог с тобой! Что ты делаешь? Опомнись!..- кинулся хозяин к хозяйке и насилу оторвал ее от Христи.