Гулливер у арийцев

рачивается ко мне. Я вновь вздрагиваю.

— Что вы, Крюгер, стоите, как бревно? Едете с нами?

— Куда?

— В Германию.

207

— Нет, я останусь здесь и придумаю какую-нибудь вер-

сию.

— Слушайте, Крюгер, мне нужно полтора часа времени,

поняли?

Затем Пауль, не прощаясь, вместе с Карлебах уходит по

тропинке, ведущей на дорогу. Я вглядываюсь и вижу в сот-

не шагов «мерседес». Пауль садится за руль, Карлебах — ря-

дом. Машина срывается и исчезает.

Я возвращаюсь на лужайку, подхожу к предмету, который

еще недавно был Рудольфом Урбисом. В лесу быстро тем-

неет, мне делается не по себе. Я быстро шагаю по направ-

лению к отелю. Дорога отнимает у меня сорок минут. Пос-

ледние несколько метров я почти бегу, врываюсь в вести-

бюль с криком: «Господин Мори! Господин Мори!», затем

падаю в кресло и шепотом прошу воды.

Лязгая зубами по стакану, я выпиваю несколько глотков.

— Я вам говорил, господин Мори, что это плохо кончит-

ся.

— Что случилось?

— Мюллер застрелил Урбиса. Он подкараулил их на лу-

жайке за замком, увидел, как инженер обнимал эту дев-

чонку Карлебах, и застрелил его. Потом он затащил фрей-

лен Карлебах в автомобиль и уехал. Нужно немедленно

сообщить в полицию.

— Где тело Урбиса?

— Оно осталось лежать на лужайке.

Мори в отчаянии:

— Эта история мне испортит весь осенний сезон.

Я, держась за сердце, поднимаюсь по лестнице, ложусь в

постель и искусственно поддерживаю в себе состояние нерв-

ного возбуждения.

Из окна слышен крик: «Франтншку! Пепику!» Очевид-

но, Мори куда-то посылает свой персонал.

Через нас внизу раздаются громкие голоса: пискливый —

господина Мори, и чей-то незнакомый — хриплый. Стук в

дверь.

— Войдите.

208

Входит Мори, а за ним полицейский. Это «пан страж-

мистр», объясняет Мори. «Пан стражмистр» — высокий тол-

стый дядя с небольшими усами и тупым тяжелым взгля-

дом. Он подходит ко мне, не снимая фуражки и не здоро-

ваясь. Затем он извлекает из кармана записную книжку:

— Имя? Фамилия? Национальность? Паспорт?

Все это на ломаном немецком языке.

Мори поясняет:

— Господин Крюгер тяжело болен, он очень переволно-

вался. Кстати, господин Крюгер еще раньше говорил, что

это плохо кончится.

Пан стражмистр обрывает Мори и продолжает допрос,

касающийся моей личности, затем переходит к обстоятель-

ствам дела.

Я рассказываю, что убийцу Мюллера я видел лишь мель-

ком, когда он приехал, и два часа назад на лужайке за зам-

ком.

— С его невестой, фрейлен Карлебах, я познакомился в

столовой. Она мне сразу рассказала, что ее жених болез-

ненно ревнив и, по ее мнению, страдает манией преследо-

вания, что она счастлива освободиться на несколько дней

от его постоянного контроля. Потом к нам привязался Ур-

бис, державший себя с этой девицей очень агрессивно. Я

даже раз шепнул ему, что у нее есть жених и к тому же

ревнивый, но Урбис не хотел и слушать. Перед ужином он

пригласил фрейлен Карлебах погулять. Я присоединился к

ним, хотя у меня было нехорошее предчувствие, и я сказал

об этом господину Мори. Я, однако, больной человек и от-

стал от них шагов на пятьдесят, они же не хотели меня

ожидать. Когда я подходил к лужайке, я услышал чей-то

возбужденный грубый голос. Изо всех сил поспешил туда.

Услышал: «Ты будешь обнимать чужих невест?» Затем раз-

дались два выстрела. Потом я увидел, как этот проклятый

Мюллер потащил куда-то за руку Эдиту Карлебах, а через

несколько минут раздался шум уезжающего автомобиля. Я

поспешил вернуться в отель и с трудом до него добрался.

Это и все, что я знаю.

— Вы подходили к телу?

209

— Нет, я видел, что он лежит неподвижно.

— А может быть, он был еще жив, отчего вы не оказали

ему помощь?

— Я больной человек и не могу нагибаться. Кроме того,

пока у меня были силы, я спешил сообщить о несчастьи.

Пан стражмистр, по-видимому, не особенно близко при-

нимает к сердцу происшедшее в его районе кровавое со-

бытие: один немец убил другого из-за немецкой девчонки,

— нет повода для волнения.

Протокол допроса готов, я его подписываю, даю свой по-

стоянный адрес — Каттовицы. Господин Мори и полицей-

ский покидают комнату. Я с видом полного изнеможения

откидываюсь на подушки.

Утром в дверь просовывается голова Мори.

— Можно?

Вслед за этим в комнату вкатывается его круглое тело в

уморительных штанишках.

— Знаете, господин Крюгер, на рассвете приезжал поли-

цейский офицер из округа. Он считает, что здесь дело пах-

нет не ревностью, а политикой. В комнате у бедного Урби-

са и в подвале был устроен обыск. Там нашли радиостан-

цию и какие-то письма. Я, собственно говоря, догадывал-

ся, что тут дело не в фотографии, но я не люблю вмеши-

ваться в дела своих гостей. Только не говорите, господин

Крюгер, полицейскому офицеру, что я вам все это расска-

зал. Сейчас он вас позовет к себе.

В канцелярии отеля за письменным столом сидит чело-

век в полицейской форме. У него острые черты лица и уши,

обрубленные, как у дога. Странное впечатление производят

огромные ноздри.

— Вы Вольфганг Крюгер? банковский чиновник? герман-

ский гражданин?

— Да, но я эмигрант.

— Меня не интересуют ваши отношения с германским

правительством. Скажите, господин Крюгер, не знаете ли

вы, зачем была нужна Урбису радиостанция?