Гуманитарное вторжение. Глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

Шёнмайр был прав только наполовину. В начале 1980 года Международному Красному Кресту разрешили оказывать медицинскую помощь в Кабуле, но затем НДПА «пересмотрела свою позицию и через пять месяцев попросила приезжих остановить свою деятельность»[627]. В августе 1982 года несколько человек было допущено в страну для проведения интервью с заключенными (в четырех из пяти случаев — в присутствии представителей режима), но «в октябре сотрудников Красного Креста вынудили покинуть страну»[628]. В январе 1984 года в Кабуле произошло землетрясение, сопровождавшееся масштабными разрушениями, и афганское правительство запросило и приняло помощь от ПРООН и Бюро Координатора ООН по оказанию помощи в случае стихийных бедствий, но только в отношении последствий землетрясения[629]. Глава миссии ЮНИСЕФ в Пакистане попытался доставить в Афганистан медикаменты, но члены Совета ЮНИСЕФ из Восточного блока пригрозили отправить в отставку американского руководителя организации, если этот план не будет отменен[630]. ЮНИСЕФ в конечном итоге получил разрешение на вакцинацию детей в Кабуле, но когда эта организация предложила проводить разъяснительные кампании в мятежных районах, афганцы поставили четкие условия: «Общение с диссидентскими группами не означает признания „статуса“ этих групп, точно так же как, например, было при работе ЮНИСЕФ по обе стороны конфликта в Китае в 1940‐х годах, в Биафре и Вьетнаме в 1970‐х годах, а также в Кампучии и Бейруте в 1980‐е годы»[631]. Попытки самих афганцев оказывать гуманитарную помощь или заниматься мониторингом прав человека были столь же безуспешными. Четыре преподавателя Кабульского университета в 1982 году основали Комитет по защите прав человека, но вскоре были арестованы и заключены в тюрьму[632].

Шведы прекратили свою деятельность, а французы пошли другим путем. После советского вторжения Клод Малюре обратился к Жюльетт Фурно, хирургу-стоматологу, которая в детстве, в 1960‐е годы, жила в Афганистане. Малюре предложил организовать миссии для афганских беженцев в лагерях УВКБ ООН в Пакистане[633]. Однако пакистанские власти не дали «Врачам без границ» разрешения на работу в лагерях, оставив им «единственную возможность: действовать в самом Афганистане. Это умножило стоявшие перед нами препятствия, но позволило оказывать помощь тем, кто действительно в ней нуждался, и оказывать ее там, куда не могли проникнуть официальные международные организации с дипломатическим статусом»[634]. Рони Броман выступал против этой идеи, но Коут не согласился с ним, заявив, что готов работать в Афганистане каким угодно образом[635]. Коут открыл миссию в Нуристане, но усилия по созданию медицинского пункта потерпели неудачу после ссоры между группировками моджахедов.

Более успешной оказалась следующая миссия, направленная зимой 1981/82 года в центральную горную часть Афганистана — Хазараджат. «Врачи без границ» открыли там четыре амбулатории и больницу в горах, населенных хазарейцами. И все же ситуация в этом регионе — сотни квадратных миль в глубине Афганистана — не вполне совпадала с той масштабной картиной несчастий, нужды и отчаяния, которая рисовалась воображению врачей. «Спустя два года, — отмечалось в их отчете, — природная крепость Хазараджат стала местом освободительного движения, небывалого по своему размаху, успеху и, прежде всего, относительному единству»[636]. Цены выросли астрономически, но регион избежал катастрофы благодаря «возврату к прежней экономической самодостаточности каждой долины». Органические отношения между Кабулом и сельской местностью действительно принесли пользу хазарейцам. Каждый день конвои автобусов, грузовиков и пассажирских такси ехали из городов Бамиан и Бехсуд в Кабул под охраной моджахедов и (на подступах к столице) советских войск. Один арбаб (сельский староста) из Бехсуда объяснял: «Они нуждаются в наших товарах (мясе, шерсти, дровах) больше, чем мы нуждаемся в их товарах (соль, сахар, чай и бензин)». Полевые командиры моджахедов даже ввели ограничения и налоги на свои поставки дров в столицу, что привело к семикратному росту цен в Кабуле: «жители Кабула этой зимой страдали от холода больше, чем хазарейцы!»[637] Правители из ПДПА выслали зажиточных кабульских хазарейцев вместе с их торговлей обратно в провинцию, и некоторые местные жители даже называли эту ситуацию «маленьким освобождением» от власти Кабула[638].