Гурджиев и Успенский

В августе 1916 года во время совместного пребывания Гурджиева и группы его учеников на финской даче, принадлежавшей мадам Максимович, Успенский испытал “чудесное” переживание, которое окончательно убедило его в том, что он на правильном пути, и, возможно, окончательно определило его духовную зависимость от Гурджиева. В течение полутора лет со дня их первой встречи весной 1915 года Успенский не просто регулярно знакомился с идеями Гурджиева, встречаясь с ним и с другими его учениками практически ежедневно, но с полной самоотдачей включился в систему психологических упражнений, предложенных Гурджиевым и связанных с новым методом “самонаблюдения” и “самовоспоминаний”. Эти методы Успенский сочетал с традиционными опытами ночного бдения, поста и православной “умной молитвы”. Он привык и к непредсказуемой спонтанной манере поведения Гурджиева, к частым переменам его настроения, к его постоянной “игре” в самые разные роли. На даче, куда Успенский приехал в очень уязвимом хрупком состоянии, Гурджиев первоначально повел себя по отношению к нему и к другим прибывшим туда ученикам строго и неприветливо, однако позже предложил Успенскому, Стерневалу и А. А. Захарову участвовать в демонстрации некоторых “движений”, из тех, которым он начал обучать своих учеников лишь в 1920-е годы во Франции. Успенский утверждает, что Гурджиев никогда не гипнотизировал его ни прежде, ни в тот раз, но он начал “слышать” мысли Гурджиева.

По описанию Успенского, сначала это были общие инструкции, которые Гурджиев громко давал трем своим ученикам. После этого Успенский начал “слышать” голос Гурджиева в области груди и, к удивлению своих коллег, стал отвечать на них вслух. Этот “разговор” произвел на Успенского сильнейшее впечатление. Не сообщая деталей разговора, Успенский пишет, что разговор касался каких-то требований Гурджиева, который ставил его перед выбором: принять эти требования или уйти и оставить “работу”. После этого “разговора” Успенский ушел в лес, где провел некоторое время, погруженный во внутреннюю борьбу, и вернулся из леса, полностью согласный с обвинениями Гурджиева, связанными с его слабостями и непониманием ситуации.

Ночью телепатическое общение между учеником и учителем продолжилось. В последующие три дня это явление не прекращалось и даже стало утомлять Успенского. Когда он заговорил об этом с Гурджиевым, тот заметил ему, что это состояние означает “пробуждение”, что совпадало с ощущениями самого Успенского. Явление это продолжалось еще несколько недель. Во время его поездки в поезде и далее в Петрограде телепатическая связь временами возобновлялась, а временами исчезала. Гуляя по Петрограду, Успенский с пугающей остротой отмечал, что все прохожие вокруг него спали. Он вдруг увидел себя в царстве спящих и также воспринял это ощущение как знак пробужденности.

В 1916 году в круг последователей Гурджиева вошел новый яркий человек композитор Томас де Гартман, русский аристократ и внучатый племянник Эдуарда фон Гартмана, автора знаменитой “Философии бессознательного”. Его жена Ольга де Гартман была дочерью губернатора. Он родился в 1886 году и уже в 1906 году его балет “Красавица и чудовище” был исполнен с успехом в Петербурге, а через год другой его балет “Розовый цветок” с Павловой, Фокиным и Нежинским в главных ролях был поставлен в Оперном театре и исполнялся в присутствии царя Николая II.

С 1908 по 1911 год де Гартман жил в Мюнхене, где он изучал дирижирование. Он также был увлечен “поиском чудесного” и так же, как Успенский, был не удовлетворен результатами своих поисков. В Мюнхене он был в тесной связи с кругом Кандинского, который в то время серьезно увлекался антропософией. В Петербурге он дружил со Скрябиным и брал уроки игры на фортепиано у теософки Анны Ессиповой.

Де Гартманы жили в Царском Селе, когда в декабре 1916 года один из учеников Гурджиева, Захаров, познакомил его со своим учителем. Де Гартман был, вероятно, заинтригован таинственностью приготовлений к встрече и требованием высокой платы за нее, но когда в сопровождении Захарова он пришел в угловое кафе на Невском, обычно посещаемое проститутками, он был, очевидно, крайне растерян. Гурджиев, явившийся на встречу с доктором Стерневалем и Меркуровым, оглянулся вокруг и, желая еще больше сконфузить аристократа, громко заметил: “Обычно здесь бывает больше проституток…”. Как и Успенский, де Гартман увлекся Гурджиевым против своей воли. Когда он предложил Гурджиеву тысячу рублей за обучение, деньги не были приняты последним, который сказал ему, что придет время, когда де Гартман будет рад предложить ему все, что у него есть.

Между тем война входила в свою последнюю, предреволюционную стадию. Даже Успенский провел четыре месяца на военных сборах и был отпущен по причине плохого зрения. Томас де Гартман был мобилизован в армию, а Гурджиев в феврале 1917 года в последний раз навестил Петроград, где встретился с де Гартманом и его женой. Затем он возвратился в Москву и оттуда уехал на Кавказ.

Северокавказская мистерия