I

Сперва Готель перебрала книги, полностью разгрузив один из двух шкафов; разложила

понравившиеся во втором, а остальные отнесла на двадцать четыре ступени ниже. Потом

положила опустевший шкаф передом вниз, из чего получилась достаточно прочная и широкая

кровать, которую оставалось лишь застелить.

- Один, два, три, четыре…, - повторяла в унисон девочка.

Раньше Готель не знала, сколько ступеней ведет в их башню, но с ежедневными уроками

арифметики она открыла для себя их число. Как и число облаков, проплывающих каждый день

над остроконечным шпилем башни, и еще количество бабочек порхающих над травой, а также,

сколько стебельков рапунцеля взошло у них под окном этой весной.

- Где ты это взяла? - спросила Готель, увидев девочку с фиолетовым колокольчиком в руке, и

та показала в сторону, туда, куда осенью, безо всякой надежды, Готель высыпала из окна башни

залежалые семена.

Их цвет навеял Готель воспоминания о лиловой улице и о Марселе, и о том, сколько счастья

дарило ей прежде выращивание подобной красоты. Неужели у неё совсем не осталось той веры?

Что заставило её просто выбросить в окно бедные семена? Ведь должно было что-то остаться, что-

то живое, как и в этих семенах. Тот небольшой кусочек юной веры в прекрасное, который,

несомненно, стоит передать и девочке.

Готель решила исправить эту ошибку, что стало новым уроком для них обоих; и к чтению

сказок и счёту ступеней прибавилась ежедневная забота о фиолетовых колокольчиках. Выходя

гулять, девочка первым делом доставала небольшой горшочек, черпала им из ручья и, стараясь не

расплескать воды, шла вливать её под стебли цветов. Потом она садилась на корточки и смотрела

как "они пьют". Каждый день.

Готель, в свою очередь, подогревала интерес ребенка, помогая ей ухаживать, поливая, если та

забывала, полола цветы от сорняка, рыхлила под ними почву, чем, в результате, заметно

облагораживала их вид. За лето стебли окрепли и стали настоящим предметом гордости её чада, и,

естественно, девочка их больше не рвала. Хотя их можно было есть, и стебли и коренья, но Готель

не смогла бы так травмировать вложенную в них душу ребенка, а потому весь рапунцель доцвел

до осени, пока не рассыпался на семена.

Готель дорожила отзывчивым характером девочки и берегла его. Перед каждым уходом из

башни долго сидела у детской кровати, что-то рассказывала, баюкала, гладила её мягкие,

золотистые волосы, и даже припомнила несколько несложных песенок из тех, что напевала на

камнях Сибилла.

- Осень пришла совсем рано, не ровен час выпадет и снег, - тихо проговорила Готель.

Последние следы лета растворялись в желтеющих листьях, и небо всё чаще становилось

серым и не предвещающим.

- Я обещаю вернуться раньше, чем встанет солнце, - прошептала она и поцеловала ребенка в

лоб.

Девочка не придала этим словам особого внимания, и скорее всего потому, что никогда не

чувствовала отсутствия мамы. Ведь даже уходя за покупками в деревню, та возвращалась еще до

полуночи, когда малышка видела свой первый и самый крепкий сон.

Предстоящая же дорога до Шамбери занимала около трёх часов в одну сторону, но, несмотря

на это, Готель была настроена, при любом раскладе, вернуться к рассвету. Чем дальше она

отходила от дома, тем сильнее колотилось её сердце. Небо становилось темнее, и с каждой

минутой дорога скрадывалась перед взором, заставляя идти всё быстрее; хотя не столько

наступающая ночь, сколько бегущее за ней время подгоняло её призрачными тропами и

безликими овражками. Но за сомнительными проселками и молодыми полянками скоро являлся

знакомый бор или тяжелый на подъем холм, стойко воссоздающий в памяти неизменную карту

местности. В отличие от городов, где за одно столетие сносят церкви и дворцы, воздвигают новые

соборы и замки, в природе все меняется очень мало. И реки текут в том же направлении, и горы

тянутся своими вершинами всё так же к небу, и звезды мерцают над головой неподвижно и луна

освещает кроны деревьев с той же ажурностью и неиссякаемо светлой драматичностью.

Когда Готель вышла к пастбищам Шамбери, она поклялась бы, что провела в дороге целую

вечность, и солнце вот-вот взойдет над головой, осветив ей дорогу в ад. Но это было не больше

чем внутреннее волнение за оставленного в затерянном доме ребенка; хотя, возможно, благодаря

тому, она оказалась в городке еще задолго до полуночи. На улицах было уже безлюдно. Кое-где в

домах пока горели огоньки, да и те гасли, стоило отвлечься в сторону.

Едва ступив на главную улицу, она свернула налево, к крепкому двухэтажному дому с

широкими бараками на заднем дворе. Этот дом Готель посещала прежде, когда ходила искать в

орешнике потерянное кольцо. Около двухсот лет назад, его хозяин - месье Морен и его супруга,

разводили здесь овец, потому начать Готель решила именно отсюда.

Дверь открыл светловолосый мужчина тридцати лет, приятно сложенный, в светлой тунике,