И будет день

Я так глубоко был погружен в работу, что несколько мгновений оторопело смотрел на него, ничего не понимая. Когда же до меня дошел смысл его слов, я попросил у господина Бодхинаяка «Дейли ньюз» и вернулся на свое место. Руки у меня дрожали, буквы плясали перед глазами. Наконец я нашел нужную страницу. В списке абитуриентов, которые успешно сдали экзамены в колледж Ананда и были приняты в университет, значилось пятнадцать человек. Сарата среди них не было. Не веря своим глазам, я перечитал список несколько раз с начала до конца и с конца до начала. Сомнений быть не могло — Сарат не выдержал вступительных экзаменов.

Я откинулся на спинку стула, отупелым взглядом уставясь в одну точку. У меня было такое ощущение, будто я потерял что-то очень дорогое. И нет никого рядом, кто сказал бы хоть слово утешения. Сдача экзаменов была важна не только для самого Сарата, но и для всей нашей семьи. Молочник нес кувшин с молоком, но, замечтавшись, расплескал все его содержимое. И только тогда очнулся. Вот это произошло и со мной.

Впрочем, экзамены — своего рода лотерея. Люди способные иногда проваливаются, а те, кого все считали тупицами, успешно выдерживают. Везение. Как оно важно в каждом деле! Есть люди везучие, есть невезучие. Но ведь удача одного всегда оборачивается неудачей для другого. И наоборот. Так что везение и невезение — это две стороны одной медали. Но понимать это — слабое утешение. Особенно горько родителям, когда неудача преследует их детей. Им, можно сказать, двойное горе.

Когда я вернулся домой, Сарат спал на своей кровати. Даже во сне вид у него был измученный — ведь он просиживал целые ночи напролет. И все впустую. Он даже не допускал мысли, что завалится. И вот на́ тебе! Так, видно, ему на роду написано. Тут уж ничего не изменить. Жизнь не сплошной триумф. Это нескончаемая борьба с трудностями. Сарат должен попытать счастья еще раз. Мудрые люди говорят, что неуспех — первый камень, заложенный в основание будущего успеха.

6

В жизни моей наступила мрачная полоса. Неприятности так и сыплются одна за другой. Я пытаюсь успокоить себя мыслью о том, что не я один страдаю в этом мире, но это мало помогает. Самого себя не обманешь.

Несколько дней подряд мне и Суманавати пришлось уговаривать Сарата, чтобы он попробовал еще раз сдать экзамены. И не успели мы хоть чуть-чуть смириться с неудачей, которая постигла Сарата, как у нас появилась новая причина для беспокойства — Нималь. Он возвращался теперь домой только к ужину. Ни на наши уговоры, ни на упреки он не обращал никакого внимания. Никакого уважения к родителям. Сколько ни тверди ему, что надо заниматься, хватит лоботрясничать, — все попусту, а наказать нельзя — совсем уже взрослый. «Глухого слона музыкой не проймешь», — как-то в сердцах бросила Суманавати. А тут еще она нашла в кармане рубашки, которую собиралась стирать, несколько окурков. На другой же день, когда я зашел в закусочную «Пурасири», чтобы купить хлеба, встретил Нималя с сигаретой в руке. Увидев меня, он вздрогнул и поспешно выскользнул через черный ход на улицу. Я сделал вид, будто ничего не заметил. Но один из посетителей покачал головой.

— Это же ваш сын, Нандасена Махаттая. Ну и дети пошли! Увидел отца — и бежать.

Я покраснел.

В тот же вечер я решил как можно строже поговорить с Нималем.

— Откуда ты берешь деньги на сигареты?

— Я не курю.

— Но ведь я же своими глазами видел тебя с сигаретой!

— Почему же ты мне ничего не сказал?

— Замолчи. Выслушай меня.

— Умру — замолчу.

Не обращая внимания на его вызывающий тон, я продолжал:

— Ведь тебе еще рано, Нималь. Если хочешь вы расти сильным и здоровым — прекрати курение.

Нималь потупился. Его, видимо, смутило, что я не ругаю его, не упрекаю, прошу только прислушаться к моему совету. Да и сам я чувствовал себя слегка виноватым перед Нималем. Что ни говори, а мало мы ему уделяем внимания. Хотя, с другой стороны, это и понятно. Я возвращаюсь домой из конторы еле живой, а Суманавати весь день не отходит от плиты. Забот и хлопот у нас невпроворот. Но, как бы там ни было, за детей отвечают родители. Если сын или дочь поступают дурно, все сразу говорят: «Родители плохо воспитали».

— Домой ты заявляешься позже всех. Уж сколько времени я тебя не видел с книгой — все бездельничаешь. Скоро на нас с матерью пальцами начнут показывать: плохие мы родители. Но не это главное. Как ты дальше жить собираешься? Как себе на жизнь будешь зарабатывать?

Я думал, что Нималь, как обычно, состроит гримасу и тут же убежит, но он продолжал стоять на месте, низко опустив голову и переминаясь с ноги на ногу. Его смущение тронуло меня. «Парень-то он не такой уж плохой, — подумал я. — Со временем дурь пройдет».