И будет вечен вольный труд

Свесилась уныло
      Над оврагом ива,
И все дно оврага
      Поросло крапивой.

В стороне могила

      Сиротеет в поле:
Кто-то сам покончил
      С горемычной долей!

Вон вдали чернеют,

      Словно пни, избушки;
Не из той ли был он
      Бедной деревушки?

Там, чай, труд да горе,

      Горе без исхода…
И кругом такая
      Скудная природа!

Рытвины да кочки,

      Даль полей немая;
И летит над ними
      С криком галок стая…

Надрывает сердце

      Этот вид знакомый…
Грустно на чужбине,
      Тяжело и дома!

1862

Отчизна

Природа скудная родимой стороны,
Ты дорога душе моей печальной!
Когда-то, в дни моей умчавшейся весны,
Манил меня чужбины берег дальный…

И пылкая мечта, бывало, предо мной

Рисует все блестящие картины:
Я вижу свод небес прозрачно-голубой,
Громадных гор зубчатые вершины…

Облиты золотом полуденных лучей,

Казалось, мирт, платаны и оливы
Зовут меня под сень раскидистых ветвей,
И розы мне кивают молчаливо…

То были дни, когда о цели бытия

Мой дух, среди житейских обольщений,
Ещё не помышлял… и, легкомыслен, я
Лишь требовал у жизни наслаждений.

Но быстро та пора исчезла без следа,

И скорбь меня нежданно посетила…
И многое, чему душа была чужда,
Вдруг стало ей и дорого и мило.

Покинул я тогда заветную мечту

О стороне волшебной и далекой…
И в родине моей узрел я красоту,
Незримую для суетного ока…

Поля изрытые, колосья желтых нив,

Простор степей, безмолвно величавый,
Весеннею порой широких рек разлив,
Таинственно шумящие дубравы,

Святая тишина убогих деревень,

Где труженик, задавленный невзгодой,
Молился небесам, чтоб новый, лучший день
Над ним взошел — великий день свободы,

Вас понял я тогда. И сердцу та близка

Вдруг стала песнь моей страны родимой —
Звучала ль в песне той глубокая тоска
Иль слышался разгул неудержимый.

Отчизна! Не пленишь ничем ты чуждый взор…

Но ты мила красой своей суровой
Тому, кто сам рвался на волю и простор,
Чей дух носил гнетущие оковы…

1859–1869

Михаил Ларионович Михайлов

1829–1865

Помещик