И будет вечен вольный труд

Верст сотни на три одинокий,
Готовясь в дебрях потонуть,
Бежит на север неширокий,
Почти всегда пустынный путь.

Порою, по часам по целым,

Никто не едет, не идет;
Трава под семенем созрелым
Между колей его растет.

Унылый край в молчаньи тонет…

И, в звуках медленных, без слов,
Одна лишь проволока стонет
С пронумерованных столбов…

Во имя чьих, каких желаний

Ты здесь, металл заговорил?
Как непрерывный ряд стенаний,
Твой звук задумчив и уныл!

Каким пророчествам тут сбыться,

Когда, решившись заглянуть,
Жизнь стонет раньше, чем родиться,
И стоном пролагает путь?!.

«С простым толкую человеком…»

С простым толкую человеком…
Телега, лошадь, вход в избу…
Хвалю порядок в огороде,
Хвалю оконную резьбу.

Все — дело рук его… Какая

В нем скромных мыслей простота!
Не может пошатнуться вера,
Не может в рост пойти мечта.

Он тридцать осеней и весен

К работе землю пробуждал;
Вопрос о том: зачем все это —
В нем никогда не возникал.

О, как жестоко подавляет

Меня спокойствие его!
Обидно, что признанье это
Не изменяет ничего…

Ему раёк в театре жизни

И слез, и смеха простота:
Мне — злобы дня, сомненья, мудрость —
И — на вес золота места!

«Заката светлого пурпурные лучи…»

Заката светлого пурпурные лучи
Стремятся на гору с синеющей низины,
И ярче пламени в открывшейся печи
Пылают сосен темные вершины…

Не так ли в Альпах горные снега

Горят, когда внизу синеет тьма тенями…
Жизнь родины моей! О, как ты к нам строга,
Как не балуешь нас роскошными дарами!

Мы силами мечты должны воссоздавать

И дорисовывать, чего мы не имеем;
То, что другим дано, нам надо отыскать,
Нам часто не собрать того, что мы посеем!

И в нашем творчестве должны мы превозмочь

И зиму долгую с тяжелыми снегами,
И безрассветную, томительную ночь,
И тьму безвременья, сгущенную веками…

«О, неужели же на самом деле правы…»