И черт с нами

— Господа хорошие, — раскинув руки, бродяга попытался загородить нам дорогу. — Па-азвольте выразить самое искреннее… Самое… — Бродяга взмахнул рукой, как будто пытался поймать в кулак ускользающие слова. — Самое прямое и честное… Поскольку только так оно и происходит…

Бродяга был одет в зеленые ватные штаны армейского образца, уже на совесть послужившие отечеству, и порезанное выше колен пальто с вытертым воротником из искусственного лисьего меха. На голове — драная бейсболка, натянутая до самого носа, так что из-под козырька видны только грязные щеки, заросшие серой щетиной, и острый подбородок. От бродяги разило мочой, тройным одеколоном и какой-то химией.

— Мужики! — экзальтированно раскинул руки в стороны бродяга. — Ведь мы ж нормальные русские мужики!… И никакая энтропия нас не проймет!…

Я сделал попытку обойти нормального русского мужика, но тот одновременно со мной тоже сделал шаг в сторону.

— Мужики! — Бродяга ударил себя кулаком в грудь. — Родиной клянусь!… Которой всегда служил и служить буду!… Мужики! Не обидьте! — Кулак, только что колотивший героическую грудь, превратился в протянутую ладонь. — Выручите мелочью, мужики… А?… Ведь мы ж нормальные русские…

— Пшел вон, — негромко но очень внушительно процедил сквозь зубы полковник Малинин.

У меня бы так не получилось.

— А?… — растерянно качнулся вперед-назад пьяный бродяга.

— Убирайся, — все тем же тоном произнес Малинин.

— Понял. — Бродяга показал полковнику растопыренную пятерню. — Все понял. — И повернулся в мою сторону: — Сигареткой угостите, мил-человек.

— Не курю, — развел я руками.

— А-а…

Бродяга махнул на меня рукой, давая понять, что полностью разочарован как в жизни самой по себе, так и в своих более удачливых в жизни согражданах. И когда он, полный грусти, уже совсем было собрался нас покинуть, левая нога его подломилась в колене. Его повело в сторону. Чтобы не упасть, он выставил руку и уперся ладонью мне в грудь. Ощущение было жутко неприятное — как будто к тебе прикоснулось существо, сквозь поры кожи которого сочится смертельный яд. Но для того чтобы оттолкнуть бродягу, мне самому нужно было дотронуться до него руками. А я никак не мог заставить себя сделать это. И тут полковник Малинин коротко размахнулся и кулаком ударил беднягу по ребрам. Бродяга тяжко охнул, качнулся в сторону и обхватил себя за бок руками.

— Мразь, — процедил Малинин сквозь зубы, но уже совершенно иным тоном, чем прежде. — Поубивал бы всех.

Полковник замахнулся, собираясь ударить бродягу сверху по шее. И в этот момент у меня в кармане заверещал телефон. Это был не сигнал вызова, а тревожный, отрывистый писк, извещающий о том, что рядом работает подслушивающее устройство. Полковник замер с вознесенной к небу рукой. Я сунул руку за пазуху, чтобы достать телефон.

Бродяга первый сообразил, в чем дело. Пригнувшись еще ниже, он метнулся в сторону, перепрыгнул через кусты и припустился бежать поперек бульвара в сторону Лубянского проезда. И, надо сказать, бежал он совсем не как пьяный, а как мастер бега по пересеченной местности. С ходу перепрыгнув скамейку, на которой по-прежнему тихо спал его собутыльник, лже-бродяга боком проломился через полосу сухих кустов и, опершись на одну руку, ловко перемахнул через изгородь. И вот только тогда я сорвался с места и кинулся следом за ним. А уже следом за мной побежал полковник Малинин, которому, по-видимому, тоже интересно стало, что ж это за дела такие творятся на подведомственной ему территории.

Поток машин на дороге задержал беглеца. Но на другой стороне улицы он все равно оказался прежде, чем я его настиг. Я перепрыгнул через бампер притормозившею у обочины седана, успел заметить испуганно распахнутые глаза вполне миловидной девушки, вцепившейся обеими руками в руль, едва не угодил под колеса «ГАЗели»-маршрутки, оттолкнулся руками от толкнувшего меня крыла бледно-розовой «десятки» и вылетел на тротуар.

Бродяга бежал вниз по улице, в направлении Солянки. Все время вперед, не рискуя свернуть ни в одну из подворотен. Местность не знал, что ли? Снова кто-то из приезжих?

Бродяга бежал резво. И все же расстояние между нами медленно сокращалось. Он обошел меня на хорошем старте, но в забеге на длинную дистанцию я мог с ним потягаться. Бегать по долгу службы в Аду мне не доводилось, но спортзал я посещал регулярно. Да и ботинки у меня удобные, легкие.

Я был уверен, что, добежав до перекрестка, бродяга непременно свернет в сторону Солянки. Куда еще ему бежать? Попытайся он пересечь площадь, небольшую, но постоянно запруженную транспортом, тут бы я его точно поймал за драный воротник. Значит, добежав до перекрестка, свернет налево. Вот тут бы его не упустить. Ведь может нырнуть в любой подъезд или в подворотне за бак мусорный спрятаться. Да и машина должна его ждать где-нибудь неподалеку. Непременно должна. Иначе всё как-то по-дурацки получается.