i d260c02b7970fb61

Короче говоря, в тот вечер фокусник не спал. Он услышал, как со скрежетом открылась дверь тюрьмы и по длинному гулкому коридору затопали две пары ног. Фокусник встал, надел плащ.

Взглянув через решётку в двери камеры, он увидел, как в коридоре среди тьмы, раскачиваясь, приближается пятно света. Сердце у фокусника ёкнуло, и он крикнул, заранее крикнул этому свету.

Что же он крикнул? Да вы наверняка догадываетесь.

– Я хотел сделать лилии! – прокричал фокусник. – Поймите, я собирался сделать букет лилий.

Лео Матьен поднял над головой фонарь, и Питер разглядел арестанта: длинная неопрятная борода, поломанные ногти, плащ с разводами плесени... и горящие глаза. Они горели как у загнанного зверя: в них читались и отчаяние, и мольба, и злость.

Надежды Питера рухнули. Этот человек вряд ли способен сотворить даже самое незатейливое чудо, не говоря уже о таком серьёзном деле, как отправка слонихи в родные края.

– Кто вы? – спросил фокусник. – Кто вас прислал?

– Меня зовут Лео Матьен, – сказал маленький полицейский. – А это – Питер Огюст Дюшен. Мы пришли поговорить с вами о слонихе.

– Ну, разумеется, – кивнув, произнёс фокусник. – О ком же ещё?!

– Мы хотим, чтобы вы сколдовали всё обратно и отправили её домой, – сказал Питер.

Фокусник рассмеялся, и смех его был не очень приятным.

– Домой, говоришь, отправить? А с какой стати?

– Она умрёт, если вы этого не сделаете, – объяснил Питер.

– Почему это?

– Потому что она скучает по дому, – ответил Питер. – Она тоскует. Вы разбили ей сердце.

– Так, значит, теперь понадобился фокус от тоски и разбитого сердца? – Фокусник вздохнул и снова засмеялся, а потом покачал головой. – То, что случилось, было так прекрасно, так величественно и удивительно, вы даже не поверите! И как всё бесславно закончилось...

Откуда–то из недр тюрьмы донёсся плач. Точно так же – глухо, словно придушенно, – плакал порой по ночам Вильно Луц, думая, что Питер спит.

«Мир разбит вдребезги, как слонихино сердце, – думал Питер. – Его уже не собрать, не склеить...

Фокусник стоял молча, прижавшись лбом к прутьям решётки.

А далёкий плач всё не смолкал, лишь становился то громче, то тише. И вдруг Питер увидел, что фокусник тоже плачет. Крупные редкие слёзы текли по его лицу и терялись в бороде. Может, всё–таки ещё не всё потеряно?

– Я верю, – тихо произнёс Питер.

– Кому? Во что? – спросил фокусник, не поднимая головы.

– Я верю, что всё можно поправить. Верю, что вы способны совершить чудо.

Фокусник покачал головой.

– А что, если?.. – подсказал Лео Матьен.

Фокусник поднял голову и взглянул на полицейского.

– Что, если? – переспросил он. – Это вопрос для настоящих волшебников.

– Верно, – согласился Лео. – Для волшебников. Но и для нас, обычных людей, живущих в обычном мире, это тоже важный вопрос. Так вот: что, если?.. Что, если вы просто попробуете?

– Я уже пробовал, – ответил фокусник. – Я пробовал отправить её назад. Ничего не вышло. – По его лицу продолжали катиться слёзы. – Но, поймите, я и не хотел, чтобы вышло! Она так прекрасна! Она – моё лучшее в жизни чудо.

– Если отправить её домой, тоже получится чудо, – сказал Лео Матьен.

– Вы правы, вы правы, – задумчиво проговорил фокусник.

Он перевёл взгляд с Лео Матьена на Питера, а потом снова на Лео.

– Пожалуйста! – попросил Питер.

Фонарь у Лео в руке дрогнул, пламя внутри колыхнулось, и тень фокусника заплясала за его спиной, на стене камеры. Сначала она уменьшилась, почти исчезла, а потом выросла, нависла над хозяином, словно совсем другое, отдельное от него существо. Тень тоже, вместе с Питером, ждала, пока фокусник примет решение – решение, от которого, похоже, зависела участь целого мира.

– Хорошо, – произнёс наконец фокусник. – Я попробую. Но мне нужны две вещи. Во–первых, сама слониха. Не могу же я без неё возвращать её домой. А во–вторых, мне нужна мадам ЛеВон. Приведите сюда эту даму вместе со слонихой.

– Но как? Это невозможно! – воскликнул Питер.

– Чудеса всегда связаны с невозможным, – сказал фокусник. – Они начинаются с невозможного, заканчиваются им же, да и посерёдке без невозможного не обойтись. На то они и чудеса.

Глава 15

Мадам ЛеВон часто не спала по ночам, потому что её мучили боли в ногах. Вот и сегодня у неё случился такой приступ, поэтому она бодрствовала, и все в доме по её настоянию бодрствовали вместе с несчастной.

Более того, они были принуждены в сотый раз выслушивать во всех подробностях, как мадам ЛеВон собиралась в тот злополучный вечер в оперу, как вошла – на своих собственных ногах! – в здание театра, даже не представляя, какой ужасный удел ей уготован. Благородная дама требовала, чтобы вся прислуга слушала ее пусть с напускным, но все–таки интересом. Теперь она как раз описывала, как фокусник выбрал из всех желающих именно её.

Он сказал: «Кто хочет получить от меня волшебный подарок?» Так и сказал, слово в слово.