И это взойдёт

– Скажи «папа», «па-па», «па-па», – с нежностью уговаривал он ребенка. Прижал к груди и, закрыв глаза, зарылся носом в его макушку с птенчиковым пушком. И тут я осознала – того, что он планировал (отдать ребенка в интернат, спрятать его, отказаться навсегда), не будет. И поняла, что это мои последние дни в усадьбе. Представшее видение настолько переворачивало душу, что я убежала. Закрылась в своей комнате. Заперлась. Хотя мне хотелось не просто закрыться на ключ, а забаррикадироваться – придвинуть к двери шкаф. Повесить ставни на окна и запереть их. Привинтить к полу скобы и за них схватиться. Приковать себя цепью. Меня обуревало ощущение непрочности, зыбкости мира – вот-вот все задрожит (с единственной целью – вытрясти отсюда меня) и разрушится. Что-то вокруг скреблось, трещало и падало. Постукивало. Но не очень громко.

Я лежала на диване, придавив себя огромной подушкой. И думала о ней. Флора похорошела. Она выглядела сейчас лет на десять моложе меня. «Что, думаешь, победила? – спрашивала я у нее. – Ты этого не знаешь, а ведь ты всего на пару лет меня младше. Думаешь на все пятнадцать? А вот и нет! Ты просто меня не знаешь. Даже не догадываешься, кто я на самом деле».

Кто-то стучал. Стук становился все настойчивее.

– Марина, открой, – позвал из-за двери Борис. – Надо поговорить.

Я выползла из-под подушки и стала нащупывать ногами туфли. Открыла.

Он сделал пару шагов в глубину комнаты и остановился. Осмотрелся – с брезгливостью, хотя у меня было чисто, ничего такого, из-за чего стоило бы морщить нос. Садиться не стал. Я тоже осталась стоять.

– Помнишь, ты хотела развода? – сразу, без увертюр, начал он. – Так вот, я готов тебе его дать. На моих условиях.

Хотела развода? Я? Никогда. Я хотела стать настоящей женой!

– Борис, ты меня путаешь – с той, прежней Мариной, – напомнила я. – Это она хотела от тебя уйти.

– Вот что конкретно я предлагаю: триста тысяч долларов и документы, в том числе загранпаспорт, визы уже будут проставлены. Ты можешь уехать. Если захочешь – за границу.

– Смешно. Значит, смерть Марины и мое молчание о ней ты оцениваешь в триста тысяч долларов?

Его лоб, шея и щеки пошли красными пятнами. Как быстро я его разозлила!

– Ты понимаешь, что, вообще-то, ты мне даже не жена? Ни в каком смысле не жена.

– Ха, – усмехнулась я. – И этой не жене ты предлагаешь развод? Я работаю твоей женой. И пока еще ничего за эту работу не получила. И мне это осточертело. Я с радостью уберусь отсюда.

– Собирай вещи, – с облегчением бросил он и поспешил к двери. – Я дам команду, чтобы документы подготовили.

– Подожди. Дослушай. У меня самой больше нет сил прозябать здесь. И притворяться.

– Разумно. Вот и молодец, – он уже взялся за ручку двери, мне пришлось догнать его и схватить за руку, чтобы договорить.

– Ты мной пренебрегаешь, ты запер меня в этой усадьбе. Я готова начать новую жизнь. Но из этой хочу унести соразмерный кусок. Я возьму половину твоего состояния.

– Откуда такая борзота? – он выпучил глаза. – Господь с тобой! Я назвал свою цену. Мы не на базаре.

– Тогда я отвечаю: нет.

– Совсем, что ли, дура?

Ровно так, спокойненько ответил. И тут мне страшно захотелось крикнуть, ударить, топнуть ногой – сделать хоть что-то, чтобы пробить панцирь его невозмутимости. До дрожи захотелось, вот как иной раз хочется сковырнуть болячку – и палец сам цепляет засохшую корочку, и рана открывается. Я выпалила:

– Борис, просто чтоб ты знал: есть видео, как ты убил Марину. Я все сняла на телефон.

Он вздрогнул и затравленно отшатнулся.

– Если что-то пойдет не так, оно всплывет, – я жадно всматривалась в то, как он прикусил плотно сжатые губы, – рот стал похож на затянувшийся шрам.

Видела, что поверил – я не блефую. С замешательством справился быстро:

– Оно здесь?

– За забором, – соврала я.

– У тебя умишка не хватило бы организовать такую страховку, – неверяще покачал головой, не глядя на меня.

– Надеюсь, у тебя хватит ума это не проверять.

Он ушел, и мне опять стало страшно. Ну вот, я выдала ему свою тайну про видео. Мне мучительно хотелось его пересмотреть. Но уже почти полтора года я не могла этого сделать. Снова вспомнила ночь, когда я заняла место Марины. Она как будто знала, что это произойдет (будущее, как всегда, влияло на настоящее) и еще накануне, постепенно, начала мне его уступать – сама. Словно готовила в преемницы. Вывалила на меня подробности их неловких отношений с Борисом – сдала его. Одела меня в свои платья – уподобила себе. Подарила свой старый айфон – правда, без симки и зарядного устройства. Я тут же включила дареный мобильник. Заряд был полный. Я распотрошила свой старенький LG, обстригла старомодную симку до нужного размера и вставила в новенький (для меня) телефон. В бархатном платье, с модным телефоном в руках, я чувствовала, что дорожаю на глазах. Это уже была не я. Не та, прежняя я. «Я лучше. Я новый человек», – всплыли в памяти недавно услышанные слова. «Это мои слова», – подумалось мне.