И это взойдёт

Возможно, наши отношения с Антоном закончились бы сами собой – я не верила, что он станет для меня первым и последним. Единственным. Периодически начинала продумывать сценарии, как мне половчее бросить его, и выжидала подходящего момента. Впрочем, он изо всех сил помогал мне, то и дело создавая очень удобные ситуации для такого моего поступка. То у меня из кошелька исчезали все деньги, а Антон устраивал у нас дома пир на весь мир для своих друзей. То я приходила домой и заставала в гостях каких-то незнакомых девушек, отчаянно флиртовавших с Антоном прямо у меня на глазах. Апофеозом этой карусели стала пузатая Маша, беременная близнецами. Сидя в моем кресле и ставя на раздувшееся брюшко, как на стол, бутылку пивка, она кидала на меня лукавые взгляды. И как бы между прочим сообщила, что собирается дать двум своим детишкам отчество Антонович. Маша хрипло смеялась, затягиваясь сигаретой «Пётр I». Но и к этой новости я отнеслась равнодушно-лениво и тоже всего лишь засмеялась в ответ.

Гораздо больше, чем половые похождения Антона, меня волновал уровень его квалификации. Он то и дело отчебучивал на участке что-нибудь такое, от чего я хваталась за голову и начинала бегать по соседним вотчинам в поисках человека, который быстренько сможет исправить все, что накосячил Антон. Хорошо, что поблизости всегда обнаруживалась усадьба, где работали наши коллеги и процесс озеленения был в самом разгаре. Чаще всего они соглашались выручить за вполне адекватный прайс. Я намекала Антону, что неплохо было бы, если б он сам поинтересовался нюансами доверенных ему работ, но тот не видел в этом никакого смысла: «Зачем? Не думаешь же ты, что я всю жизнь стану разводить садики? Я сейчас буду мутить серьезную тему, вот закончим этот проект, и я спрыгну. Мне интересен настоящий бизнес и реальные бабки!» Эти его слова почему-то отзывались внутри меня надеждой – а вдруг правда? Вдруг Антон как раз и есть тот новый человек, специально созданный для изменившегося и продолжающего стремительно меняться мира? И он-то, в отличие от моих родителей и от вслепую барахтающейся меня, действительно понимает, по каким новым правилам теперь надо жить. То, что его поведение противоречило всем впитанным мною с манной кашей правилам жизни, меня даже подкупало: видимо, он уже успел перестроиться.

Постоянно намекая, что создан для чего-то позначительнее, мой дружок придумал стать рантье. Идея, что ни говори, роскошная. Загвоздка обнаружилась всего одна: для этого неплохо было бы иметь хоть плохонькую квартиру, чтобы сдавать ее и жить на ренту. Антон придумал, что найдет каких-нибудь бесхозных бабушек и дедушек и осчастливит их своим чутким уходом и заботой, а они за эту доброту отпишут ему свои квартиры, отправляясь в мир иной. С этого момента Антон бродил по дворам в поисках одиноких старичков. Он зависал с бабушками у подъездов на лавочках, завел привычку грызть семечки и смотреть дневные сериалы для поддержания разговора с контингентом, а в дни выдачи пенсии пропадал в сберкассе. Из дома стали пропадать мои духи, коробки конфет и пачки печенья – как выяснилось, Антон пытался прикармливать своих будущих благодетелей. Бабки и дедки, в отличие от меня, почему-то совершенно не велись на обаяние Антона, его подарки и цветущий вид. Вот что значит жизненный опыт!

Когда надежда уже почти оставила Антона (со мной она попрощалась немного раньше), на горизонте внезапно появился подходящий дед: одинокий и с собственной квартирой. К тому же сильно больной и пьющий – лучшего трудно и желать! Втираясь к нему в доверие, Антон принялся каждый вечер посещать «веселую квартиру» дедка, пить с ним водку и психологически готовить старикана к щедрому поступку. Каждую ночь он возвращался домой пьяный, пахнущий как бомж и завирально гордый собой. Он ощущал, что стоит на пороге чего-то великого – думаю, даже Сахарова перед открытием водородной бомбы не настигала такая эйфория. И тут я поняла, что больше не выдержу. И решила, что в следующий раз, когда застану Антона трезвым, объявлю ему, что ухожу.