И это взойдёт

Прозрачным осенним утром я, проснувшись, смотрела в окно на улетающие от родной липы листья. Ветер подхватывал их и уносил в бледный день. Я оглянулась на другую сторону кровати – Антона там не было. «Как хорошо, – пронеслось в голове. – Может, он больше никогда и не вернется? Может, навсегда остался уже жить у своего пьющего деда?» При этой мысли я не ощутила ни ноты сожаления, ни толики страха, ни капли горечи – только легкость. Я живо вскочила и почти в праздничном настроении приготовила себе яичницу. Открыла тетрадь с конспектами, чтобы подготовиться к семинару по «Мифу о Сизифе». И тут в дверь позвонили. Это был сосед по лестничной клетке, с которым Антон свел довольно близкое знакомство и к которому часто бегал, чтобы позвонить по телефону, – в нашей квартире хозяева его отключили, не дай бог жильцы наговорят по межгороду или устроят китайский переговорный пункт. Сосед молча протянул мне записку. Там было написано «Институт им. Склифосовского. Отделение сочетанной и множественной травмы. Палата № 4».

– Что это? – удивилась я, на ходу дожевывая желток.

– Антона очень сильно избили, может не выжить, – ответил сосед. – Он в этой больнице.

Я мгновенно похолодела, обмякла и почти сползла по стенке. Впрочем, тут же собралась и начала одеваться. Потом я бежала по эскалатору метро, а слезы катились по лицу. «Только бы он остался жив, только бы этот шалопай выкарабкался, – молилась я. – Боже, оставь его мне. Я обещаю, что больше никогда не буду думать так, как думала сегодня утром. Пусть он даже останется инвалидом, но пусть только живет, живет, живет. Сохрани его, я обещаю, что буду ухаживать за ним столько, сколько понадобится. И никогда ни за что его не брошу!»

Со страхом я вошла в палату. Из бинтов смотрели два опухших малиновых глаза. Антон весь был окутан бинтами, как египетская мумия. От него остро пахло засыхающей кровью, лекарствами, больничным постельным бельем. Он слегка пошевелил пальцами. Я хотела бодриться и поддерживать его боевой дух.

– Жив, курилка? – как можно более браво сказала я, но нижняя губа запрыгала и задрожала.

Антон постарался улыбнуться, но вышло кривенько, а из глаз у него выкатились две огромные слезищи. Я бросилась к нему, чтобы обнять, а он почти закричал от боли, когда я его коснулась. Я опустилась на колени у кровати, уткнулась подбородком в простыню и начала реветь.

Как выяснилось, многообещающий дедок оказался тем еще брехуном. Старикан только прикидывался славным пьянчугой-одиночкой. На самом деле у него имелся очень даже деятельный и агрессивный сын, сидевший в тюрьме. Накануне сынуля вышел на свободу и заявился к папочке. Первое, что он обнаружил в родительском доме – охотника за жилплощадью, Антона. Урка недолго раздумывал, какие воспитательные меры применить к моему незадачливому дельцу.

– Повезло еще, что он не схватился за нож, – пытался увидеть светлые стороны в случившемся Антон. – Но кулаки у него что надо. Возможно, я буду хромать. И нос, наверное, кривым останется.

– О боже!

– Теперь ты меня бросишь? – спросил Антон, усиленно разглядывая потолок. Глаза его сделались влажными, дрожаще-блестящими.

– С ума сошел? – возмутилась я. – Никогда-никогда тебя не брошу! Всегда буду с тобой, – поклялась абсолютно искренне, совершенно не помня в этот момент своих утренних мыслей.

– Ты же понимаешь, что я делал это для тебя? – жалобно посмотрел Антон. – Чтобы мы с тобой жили нормально. Все ради тебя.

– Мы справимся. Все будет хорошо, – пообещала я, осторожно гладя его по пальцам.

– Правда? – с надеждой спросил он.

– Обещаю, – кивнула я.

– А ты выйдешь за меня? – вдруг, безо всякой причины и подготовки брякнул Антон.

Лучшего момента, чтобы задать такой вопрос, он не подобрал бы ни до, ни после. Только в этот день, расплющенная жалостью и ощущением чудом избегнутой потери, я могла согласиться на это бесперспективное предложение.

– Конечно я выйду за тебя, – я наклонилась и очень-очень бережно поцеловала Антона, коснувшись его губ невесомо – будто бабочка задела крылом.

– Малышка Флора, – успокоенно улыбнулся он, и в его глазах забегали озорные искорки. – Микро-Флора, а купи мне в палату микротелевизор? А то я с ума сойду от скуки так валяться.

– Да-да, конечно, – рассеянно кивнула я, сраженная внезапно взятой на себя ответственностью и резкой сменой темы разговора.

Антон сходил с ума от скуки в больнице, строя глазки медсестрам, а я сходила с ума от усердия, зарабатывая деньги для нас двоих и на подарки медперсоналу.

Организм Антона оказался устроен очень счастливо, и уже через пару месяцев он выглядел даже лучше, чем до драки. Благодаря слегка искривившемуся носу его сходство с пижонистым итальянским гангстером усилилось, и на нашей свадьбе он выглядел превосходно. Я по юношеской глупости отнеслась к данному обещанию чрезвычайно серьезно и принялась тщательно выстраивать из этого, в общем-то, случайно слепленного союза «настоящую семью».

Флора. Фальшь-дети