И хочется и колется

Я прижимаю её к себе. Крепко. Под её ладонями колотится моё обезумевшее сердце. Мои пальцы путаются в её кудряшках. Так правильно. То, что доктор прописал. Именно это вылечит меня раз и навсегда.

Я прикрываю глаза, когда её пальчики проходятся по моим вискам и щекам, касаются подбородка.

– Я скучал по тебе, – признаюсь невольно. Она вздыхает. На миг прижимается щекой к груди.

– Котя, – напоминает она тихонько. Чёрт. Три раза чёрт.

Не сговариваясь, мы толкаемся и судорожно натягиваем на себя вещи. Я честно стараюсь не смотреть, но то плечико её перед глазами мелькнёт, то округлая… о, нет. Лучше отвернуться, иначе я в штаны не влезу.

До садика мы добираемся молча. Но я почему-то сжимаю её руку в своей, а она не сопротивляется. Душа моя поёт гимн, оду «К Радости»: та-тата-татата-тата-та-тата-та-тарам! Бетховен, наверное, в гробу бы перевернулся от моего пения, но это его трудности.

– Мам, пап! – выскакивает навстречу нам ребёнок. – Ой, как здогово, что вы вместе!

Его «г» уже чем-то похоже на «р». С большой натяжкой, но прогресс, как мне кажется, есть! Вот что значит хороший логопед – Котик прав! Какой он у нас молодец, оказывается!

– Пойдём, – подхватываю я его на руки, – там бабушка Джина уже заждалась. Ей не терпится тебе твою комнату показать и новую кровать. Думаю, сюрпризы на этом не закончатся.

– Поставь меня! – возмущается ребёнок. – Я тебе что, маленький, что ли?

– Большой, большой, – успокаиваю и неожиданно целую в рыжую макушку. Не то, чтобы совсем. Но прикасаюсь губами к густым волосам. И сам себе удивляюсь. Прислушиваюсь. Нет, никакого отторжения. Абсолютно.

Мы вваливаемся в квартиру все вместе: шумные, весёлые, говорливые. Костик всю дорогу развлекал нас рассказами о том, что делал, чем на занятиях занимался.

Джина встречает нас в коридоре. В кресле. А позади – качок Джон или Ваня – хрен их поймёшь. И пока они щебечут, воркуют с рыжим Котей, пока разливается по квартире заливистый детский смех, я вдруг понимаю: что-то мне не даёт покоя. Царапает, сидит занозой. А потом вспоминаю: Святославик. Падла редкой породы. Нужно найти и обезвредить. А лучше римский профиль ему нарисовать, сломав нос.

Пока Джина с Костей колесят по квартире, Лилька пытается меня в постель уложить. Хрен угадала.

– Кто там тебя радостной новостью об отчиме осчастливил? – спрашиваю, сверля её взором.

– Юлька. Подруга моя, – нехотя признаётся мадам Северина.

– Звони, – киваю я на телефон. – Будем искоренять рассадник зла.

 37. Привет из прошлого

Лилия

Мы мчимся через весь город, бросив ребёнка на старую бабку, её телохранителя и домработницу с персональным дипломом сиделки.

У Кактуса лицо напряжённое и злое.

– И почему я не удивлён, Лиль? – вопрошает он уже раз в третий. – Ты и подругу себе под стать нашла. Но тебе – ладно, тогда деваться было некуда и лет тебе было мало. Но подруга-то твоя совершеннолетняя?

– Да, и я не пойму, почему ты бесишься? – он меня уже достал, если честно.

Ну, то есть он прав, конечно, но, как мне кажется, нестись под ночь в другую часть города, нецелесообразно. Юля давно взрослая девочка и прекрасно понимает, что делает. А Святославик не такое уж и исчадие ада.

– Тут понимаешь какое дело, – ответила мне подруга, когда я под нажимом Крокодила сделала звонок. – Ему идти некуда было. А комната твоя пустая. Вот я и решила пустить. Пусть поживёт. Адрес я твой давать не стала. Решила вначале разведку сделать.

И всё. У Крокодила словно штора на глаза упала.

– Что значит ему идти некуда было?! – рычал он, стараясь разговаривать потише: ведь теперь везде уши в квартире. – Он что, маленький ребёнок? Припёрся в большой город без денег? Или совсем слабоумный, гостиницу снять не может?

И вот мы едем. Я есть хочу, между прочим. Время ужина подходит, а вместо вкусной еды – Юлька со Святославиком. Но с другой стороны, Генка прав: нужно разобраться, что моему «отчиму» вдруг понадобилось.

– Как он тебя нашёл? – продолжает допрашивать меня Крокодил по всем правилам гестапо. – Ты с ним связь поддерживаешь? Вы общаетесь?

– Да откуда ж я знаю? – огрызаюсь, начиная заводиться. – Я его сто лет не видела и ещё столько бы глаза мои на Святославика не смотрели. С какой стати мне с ним общаться?

Крокодил делает несколько вдохов и выдохов. Видимо, дыхательной гимнастикой занимается.

– Он мне морду бил, – после паузы признаётся Генка. – Когда ты исчезла.

А вот это новость!

– Ну, как бил? Ударил разок, – уточняет мой Кактус. – Ты могла бы выглядеть не столь восторженной? Между прочим, твоему законному супругу в лицо заехали, губу разбили.

– Даже так? – не скрываю я своей радости. – Ух ты, надо же!

– Я так и знал, что у тебя нет сердца! – пафосно и без намёка на шутку.

– Север, какое счастье, что завтра придут из санстанции на кота посмотреть. Я уверена, что у него нет бешенства, но как бы он от тебя через укус не заразился.

– Ничего, жена, – выдаёт этот суккулент недобитый, – ночь впереди. Я и тебя покусаю, чтобы уж если болеть бешенством, то всем семейством. Джину похоже кто-то до нас надкусил. Слишком уж она деятельная.