И нет тебя дороже

Как и предполагала Лариса, после каникул все поостыли, все снова с ней разговаривали, как ни в чем не бывало. В самом деле, сколько можно воду в ступе толочь? У каждого своя жизнь, свои проблемы, на фоне которых чужие быстро забываются. И хорошо, что Сабаниной не было, не напоминала своим присутствием лишний раз о случившемся. Середина февраля, все уже носились как угорелые с валентинками, а ее все не было. На горнолыжный курорт укатила с мамой. Инна задолго до появления этой злосчастной статьи посвятила Ларису в свои планы. Зимние каникулы начались у нее немного раньше, чем у остальных. Все еще под кабинетами тряслись, лихорадочно повторяя билеты к последнему экзамену, а она уже на лыжах каталась. Все гадали, что с ней, куда подевалась. Лариса могла бы ответить на этот вопрос, но, наученная горьким опытом, молчала. Петров, увидев случайно в ведомости против фамилии Сабаниной оценку «отлично», ехидно поинтересовался у преподавателя истории зарубежки, когда она успела ее получить? Тот, слегка смутившись, ответил, что Инна Сабанина сдала экзамен досрочно. Впрочем, во время сессии было не до чужих оценок. А потом каникулы начались, иногородние хотели побыстрее свалить домой, те, кто жил в городе, планировали уехать из дому — кто, как Инна, в горы на лыжах покататься, кто в Египет погреться, кто еще куда-то.

Лариса очень надеялась, что проведет их в Италии. Даже с отцом уже поговорила — он не возражал. Но Джованни так и не пригласил ее, по-прежнему очень был занят, — каникулы у них не совпадали, — и обиженная Лариса отправилась в Египет. Одна. Она написала об этом Джованни, так, между прочим, но со скрытым упреком, вот, мол, приходится ехать в одиночестве. Египет, кстати, не так уж далеко от Италии… На это письмо скорого ответа не последовало. Ладно, решила Лариса, будем считать, что он и в самом деле, занят. Вернусь из Египта, напишу, как провела каникулы. Думать о том, что их отношения заканчиваются, Ларисе никак не хотелось. Ведь они вместе провели Новый год. А встретить Новый год за одним столом означало, что они целый год будут вместе. Примета такая.

Но вот уже и каникулы позади, а от Джованни так и не пришло ответа. Ладно, она тоже не будет больше писать. Обида грызла, жгла. Она чувствовала себя покинутой, одинокой. Можно было бы позвонить, но она не станет унижаться, выяснять, что и почему. Впрочем, она и не ожидала большой любви. Ну провели несколько дней вместе, это сейчас ни к чему не обязывает, не девятнадцатый век. Она ему не понравилась, вот, в чем дело. Она никому не нравилась. Не привыкать… Ладно, не конец света. Найдется еще… но найдется ли? Лариса не то чтобы совсем пала духом, но уже стала терять присущий ей оптимизм. После каникул почти не открывала ноутбук. Как-то утратила интерес ко всем этим сайтам знакомств. Надо сделать перерыв. Надо отдохнуть от всей этой бесплодной переписки, от интернета. Просто отдохнуть.

В понедельник Гуменюк активно агитировал народ сообща пойти посмотреть какой-то новый фильм, прямо после занятий. Вертелся вокруг всех и каждого, возбужденно сообщая, что такой фильм никак нельзя пропустить — крутая фантастика, обалденные съемки. Столько шумихи вокруг этого фильма и по телевидению и в сети. Лариса в кинотеатр тащиться не хотелось, решила, что дома его посмотрит, купит диск, уже продаются, но Антон и ее уболтал.

— Дома не то удовольствие. Этот фильм надо смотреть только на большом экране, — убеждал. — Там такие спецэффекты… Три-дэ, не пожалеешь. Я куплю тебе билет.

— Ладно, — неожиданно для себя согласилась Лариса. — Покупай.

Вместе с Антоном пообедала в студенческом кафе. Вместе они спустились по лестнице вниз в холл. Одеваясь в раздевалке, поискала взглядом своих.

— Тебя там какая-то женщина спрашивает, — крикнула издали, натягивая пальто, Боцманова. — У доски объявлений стоит.

— Какая женщина? — удивилась Лариса.

— Откуда я знаю? Да вон она, — Боцманова ткнула пальцем в сторону светлой короткой шубки из хвостов норки.

В полном недоумении Лариса направилась к доске объявлений. Женщина обернулась. Некоторое время всматривалась в Ларису, потом медленно пошла навстречу.

— Вы Лазаревская?

Лариса кивнула, стараясь припомнить, видела ли она когда-нибудь эту женщину раньше. Но ничего, связанного с этим лицом, в памяти не всплывало. Нет, она ее точно не знала.

— Я мать Вероники Минковой.

Сердце у Ларисы екнуло. Конца, похоже, не будет этой истории. Впрочем, впрочем, женщина вряд ли знает, кто рассказал Сабаниной о Веронике. Скорее всего, надеется что-то выяснить, еще какие-нибудь детали узнать.

— Мы уже все, что знали, рассказали, — торопливо произнесла она.

— Это я хочу вам кое-что рассказать, — сделала женщина ударение на «я».

— Вы что-то узнали о Веронике? Она нашлась? — встрепенулась Лариса.

Женщина огляделась.

— Мы не можем где-нибудь присесть? Здесь очень шумно.

Еще бы не шумно. У раздевалки очереди, народ разбегался после третьей пары.

— Можно в буфет пойти, — Лариса кивком указала в конец коридора, там, в холле, за стеной из зеленых растений в кадках стояло несколько столиков.