И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

Сейчас главное было не передержать Ульриха на скамье запасных — мальчишке нельзя позволить растерять запал. Не зря же он старательно создавал в его глазах культ его почившей матери и подчеркивал уникальность самого юнца! А что до Элриков — пусть повертятся здесь, в мире без своей хвалёной алхимии! Конечно, стоило понаблюдать за ними ещё недельку-другую: уж очень занятно они пытались заработать хоть сколько-нибудь пфеннигов и гуляли с невоспитанной болонкой и её одиозной хозяйкой. У Готфрида Веллера в последнее время в жизни почти не осталось места развлечениям, и это хоть ненадолго скрашивало его пресное существование.

*

В превосходно обставленной оранжерее, в которой находилось множество различных экзотических растений, стояло инвалидное кресло новейшей модели. В нём восседал среднего возраста человек. У него не было ног чуть выше колена и мочек обоих ушей. Он любовался растениями — а особенными его фаворитами были кактусы — и гладил сидящего у него на коленях ухоженного ангорского кота.

— Ну что, Вилли, — обратился он к мохнатому другу, — совсем скоро мы получим обратно то, над чем работали долгие и долгие годы.

Комментарий к Глава 5: Cantabit vacuus coram latrone viator/Не имеющий багажа путник поёт, даже повстречав разбойника

(1)Delirium senilis — старческое слабоумие

========== Глава 6: Abeunt studia in mores/Занятия налагают отпечаток на характер ==========

We’re not afraid to die

We’re not afraid to lose our minds

We’re not afraid to face the things we left behind

We’re not afraid to cry

We’re not afraid to kiss the sky

We’re not afraid to face the things we left behind

Pain «Not Afraid to Die»

Кимбли ненавидел оставаться в долгу. Поэтому когда Ласт предложила ему, пока он не получит разрешение от врача на возвращение к активной жизни и не найдет работу, помочь с перемещениями отца и её на работу и с работы, а Марии — до продуктового рынка, Зольф немедленно согласился. Впрочем, увидев «малютку Остина»(1) ярко-красного цвета, отчего-то тяжело вздохнул, но даже охотно пошел на контакт с местной дорожной полицией и сдал экзамен, немало удивив господ полицейских своими навыками — здешние автомобили, как ни странно, совсем не отличались от аместрийских.

А когда выпал снег, позвал Ласт в поездку по ночному Мюнхену. Рубиновая «семёрка» под его ловким управлением сначала разогналась до немыслимых тридцати семи-сорока миль в час(2), а потом и вовсе стала выписывать небывалые фигуры! Ласт мелодично смеялась, ощущая как захватывает дух от того, как, казалось бы, привычная и степенная машина, проскальзывая задними колесами по снегу, поднимая белый фонтан брызг, выписывает изящный круг за кругом… А Зольф смотрел на неё своими темными глазами, закусывал нижнюю губу и улыбался.

Но улыбался Кимбли ровным счетом до того момента, пока из очередного поворота в ореоле летящего из-под колёс снега не вылетел прямиком на патрульный автомобиль. В управляемом скольжении «семёрка» описала широкую дугу вокруг застывших в ужасе полицейских и остановилась прямо напротив окна их машины. Зольф взял в руки документы и, вежливо улыбаясь, вышел навстречу изрядно вспотевшему полицмейстеру.

Ласт наблюдала, как Кимбли, словно извиняясь, пожимал плечами и что-то рассказывал патрульному, показывал свои бумаги, после, видимо, вёл с ним светскую беседу, пока тот курил. После мужчины пожали друг другу руки, и Зольф, явно довольный собой, вернулся за руль.

— Не перестаю удивляться людям, — усмехнулся он. — Казалось бы — поймал нарушителя, а он мне вместо санкций про вакансию на химическом заводе рассказывает.

*

Директор завода-филиала крупного предприятия BASF(3) херр Освальд Берг, только глянув на диплом и рабочую книжку Зольфа, тут же определил его в лабораторию, как он выразился, «на первое время», чётко дав понять, что если квалификация херра Кимблера их устроит — а, скорее всего, она их более чем устроит, раз уж несколько лет назад устроила начальство их другого филиала, — то повышения он может ждать в самое что ни на есть ближайшее время. Устроил экскурсию на будущее рабочее место, выдал должностные инструкции, пообещал «относительно приличное жалование» и наказал приходить на следующий день. Тяжко повздыхал над врачебным заключением, помолчал при упоминании об Оппау(4) и вежливо распрощался.