И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

Rammstein ” Du Riechst So Gut»

В Мюнхенской опере давали «Тристана и Изольду». В театральном буфете, во время первого антракта, когда дамы щеголяли в вечерних платьях по французской моде, а мужчины оправдывали прямое предназначение смокингов, на фоне остальных выделялась прекрасная высокая женщина с копной темных вьющихся волос и точёной фигурой, грацией напоминающая балерин с полотен Дега.

— Прекрасный оркестр, прекрасные солисты, Виннифред, вы с супругом как всегда на высоте! — улыбалась раскрасневшаяся от эмоций и вина Ильзе. — Выше всяких похвал!

— Разумеется, — победно улыбнулась фрау Вагнер. — Творчество херра Рихарда должно жить и вдохновлять людей стать лучше. Ах, если бы мы могли установить ценз на тех, кто допускается в театр…

Виннифред неприязненно смотрела на женщину, которой восхищалась остальная толпа.

— Погоди, подруга, — Ильзе перешла на шепот, — имей немного терпения. Мы все работаем над этим, ты же знаешь.

— Знаю, — валькирия с вызовом посмотрела в глаза подруги. — Пока я приносила ему в тюрьму печатную машинку и бумагу, где был твой ненаглядный херр Гесс? Все так и отсиживается у Хаусхофферов?

— Полно, — тема была Ильзе неприятна. — Ты только посмотри на них, — её голос наполнился неприязнью. — И что он в ней нашёл?

К темноволосой красавице подошел мужчина в смокинге и учтиво подал ей бокал красного вина, улыбаясь и о чем-то сдержанно рассказывая.

— Животное, — скривилась Вагнер, затягиваясь сигаретой, — она — отвратительное животное. Я скоро.

Виннифред, расправив плечи, направилась к паре.

— Херр Кимблер, добрый вечер! — она приветливо поздоровалась с мужчиной, проигнорировав его спутницу. — Вы изменили светлым оттенкам? Рада видеть вас здесь.

— Взаимно, фрау Вагнер, — он учтиво поцеловал даме руку, а затем вежливо обратился к своей спутнице. — Леонор, прошу меня извинить, я ненадолго вас покину.

Ласт прищурила фиалковые глаза. Она прекрасно знала об отношении к ней Виннифред, но если Зольфу так хочется… Или это ему зачем-то надо?

— Я прошу вас, передайте вашему мужу слова глубочайшей благодарности — постановка просто прекрасна, — начал он, поддерживая валькирию под локоть и отводя в сторону от Ласт.

— О, благодарю, — лицо Вагнер озарила искренняя улыбка, — я чрезвычайна рада, что вам нравится. Херр Рихард был бы счастлив, он так хотел, чтобы люди, слушая его музыку, становились лучше…

— Разумеется, — Кимбли пустил в ход все свое обаяние и вновь приобретённые знания об опере и о композиторе в целом. — Жаль, что нам так и не довелось услышать его музыки, предназначенной для действительно развитого человека, если позволите, — сверхчеловека. Всё, что нам остаётся — довольствоваться адаптацией для таких как мы, не вышедших на тот уровень, когда мы будем готовы воспринять такую музыку без слов…

Виннифред растаяла — она приходила в подобие экстаза всякий раз, когда кто-либо выказывал осведомленность о намерениях и чаяниях почившего свёкра. Неужели же этот человек, столь развитый, и правда свяжет свою жизнь с такой?

— Херр Кимблер, простите, что вмешиваюсь, — она не могла молчать, — но как можете вы, вы — умный, красивый молодой человек и… право слово, вы же не фабрикант какой и не торговец… вы же… — Вагнер подбирала слова, отчаянно стараясь не скатиться в вульгарщину, но это ей все же не удалось, — не скотоложец…

Кимбли тихо рассмеялся, выдержал паузу и, пригубив вино, продолжил:

— Фрау Вагнер, видите ли, в чем штука… Вы же понимаете — еврей еврею рознь. Есть такие, как Мендельсон, — он не без удовольствия отметил, как скривилось её лицо, — и, видит бог, мне не нравится ни тот, что писал бездарные мелодии, ни тот, что сейчас заправляет химическим концерном AGFA, а есть — как доктор Иегуд Шварц. Сколько жизней честных немцев спас этот врач? Глядя на него и его дочь я, право слово, сомневаюсь, что они и правда евреи, а не жертвы злого рока или наглой клеветы.

— Вы так уверенно об этом говорите, — выражение брезгливости все еще не сходило с её лица, — словно имеете в этом личный интерес.

— Разумеется, имею, — развел руками Зольф.