И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

Ему всегда претили люди, не видевшие ничего зазорного в том, чтобы вот так манипулировать фактами. Мир Кимбли был достаточно прост: ты заслуживаешь уважения, когда верен чему-то: если это дело — ты отдаёшься ему беззаветно и до дна, если это сторона — то её идеалы для тебя начало и конец, альфа и омега, и третьего не дано. Но сейчас пришла и его пора попробовать на вкус своего рода двоемыслие: разумеется, исключительно потому, что иначе, по его мнению, путь в Аместрис бывшему алхимику был заказан. Этот мир, словно океан, увлекал своей сложностью, изощрённостью во всём — от географии и до социальных институтов. Впрочем, Зольф уже начинал понимать, что проблема была не столько в сложности мира, сколько в том, что он сам попал в него взрослой, сформированной личностью с отнюдь не простым багажом за плечами и своеобразными взглядами. Поэтому сейчас он занимался примерно тем же, чем занимался на психологической комиссии при поступлении на службу государственного алхимика: вдохновенно давал своей собеседнице то, что было необходимо для дела, и только.

— Вот и Ильзе жертва чувств, — неожиданно откровенно посетовала Виннифред, — влюблена в недостойного труса. Почему бы вам не попробовать провести время вместе?

— Не думаю, что фройляйн Прёль разделяет ваши мысли, — улыбнулся Кимбли, в душе закипая от ярости — никто здесь ему не указ! Да и на Ильзе Прёль он бы в жизни не посмотрел! — Кажется, нам пора — второй звонок уже прозвучал.

Неимоверно счастливый, что ему удалось отделаться от неприятной собеседницы, которую, однако, игнорировать в сложившейся ситуации было слишком опасно, Зольф направился к Ласт, которая уже вела светскую беседу с двумя импозантными мужчинами.

***

Заехав в гараж, Кимбли заглушил машину, но выходить не спешил — вместо этого он придвинул Леонор к себе поближе и принялся целовать её, жадно и страстно.

— Она назвала меня скотоложцем, — прикусывая ухо Ласт, доверительно шепнул Зольф.

— Что?! — гомункул от возмущения оттолкнула его, глядя потемневшими от страсти и от гнева глазами.

Зольф, нежно поглаживая пальцами кожу над резинкой чулок, рассмеялся.

— Она не так уж и не права. Мы всё же слишком разные.

— Ты с ума сошел? — прошипела она, потянув его за слишком длинные волосы. — Я, по-твоему, — животное?!

Зольф смотрел на неё, слегка прикрыв глаза тяжёлыми веками и обнажив зубы в самодовольной усмешке.

— Что ты, — он прикусил кончик языка, — просто ты — само Совершенство.

***

— Очень жаль, что вы лично не присутствовали при взрыве. Вы уверены, что он был столь мощным именно из-за вашего образца?

Ганс Рубер, химик из AGFA, проявивший на полевых испытаниях взрывчатки ничем не замутнённую страсть к вину, снова и снова вслушивался в этот голос, впитывая все его отличительные черты, интонации, пытался поймать характерные фразочки и намотать их на жиденький бесцветный ус, но ничего не выходило. Этот голос словно принадлежал человеку из ниоткуда: ни слов-паразитов, ни особенностей тембра или интонации — чёрт бы его побрал, но Руберу казалось, что этот голос просто не мог принадлежать живому человеку!

…Когда ему четыре года назад впервые предложили заняться изучением интересного объекта, Ганс с радостью согласился — незадачливого химика с последствиями контузии упорно не брали на работу практически никуда, и он был уже на грани того, чтобы наложить на себя руки, как, словно чёрт из табакерки, перед ним в лице странного собутыльника оказался его спаситель, пообещавший свести инвалида войны с кем-то жутко влиятельным. Рубер был настолько ошеломлен известием, что в ожидании этого кого-то даже бросил пить на целых шесть недель — через этот промежуток времени ему, наконец, пришло письмо. Верующего Ганса перепугала перспектива встречи ночью в исповедальне у старины Петра (собор им. Св. Петра в Мюнхене, прим.авт.), но, рассудив, что ежели сам Пётр сейчас ему откроет врата в Царствие Божие, то это будет не так и плохо — и не придется мучиться в земной юдоли, и греха на душе не будет.

Все четыре долгих года он разговаривал со своим работодателем исключительно в исповедальнях и исключительно по ночам, а после шёл замаливать грех богохульства, попутно благодаря Всевышнего за работу, хлеб насущный и за что там ещё обычно принято благодарить…

— Скорее всего, — Рубер замялся, — однако, точно сказать вам не могу. Там ещё один влез, из BASF. Новенький, похоже — я раньше о нём не слышал. Странный тип.

— Плохо, — голос был бесстрастен. — Выходит, этот образец был потрачен впустую. Рубер, вам во что бы то ни стало нужно в ближайшие два месяца провести полевые испытания.

Химик вспотел — он еще ни разу не нарушал условий, всегда делал все в срок и в точности. Но он отчего-то был точно уверен — права на ошибку у него нет. А как он, пусть и хороший специалист, но не принадлежащий к руководству работник, может организовать подобное? Грядущее слияние BASF и AGFA было отличным прикрытием, но теперь было совершенно неясно, удастся ли в течение этого времени опробовать ещё один образец.