И солнце взойдет. Она

– Совсем позабыл показать вам нашу неотложку. Не скажу, что она пользуется здесь популярностью, однако мы всегда готовы принять…

Дальше Рене уже не слушала. Повернувшись в направлении, куда по-прежнему указывал глава отделения, она подняла взгляд и едва не заорала. Сердце медленно бухнуло, прежде чем истошно заколотилось и разогнало по венам враз остывшую кровь. В ушах зазвенело. И Рене хотела бы не смотреть, мечтала зажмуриться и сбежать, но зелёный коридор из кошмаров притягивал. Он уходил вглубь длинной прямой, в конце которой нервно мигала дурацкая лампа. Да, это было оно. То самое место из снов, которое она хотела бы никогда больше не видеть. Забыть! Но вместо этого услышала:

– Давайте наведаемся туда.

Нет! Рене хотела закричать, что не надо! Что лучше она развернётся и сбежит к чёрту из этой больницы! Но пальцы Бюже уже аккуратно взяли за локоть, и Рене шагнула вперёд. Под ногами скрипнула местами разбитая плитка, а зелень краски впилась в глаза, словно хотела их выцарапать. Боже правый! Рене хотела ослепнуть. Всё, что угодно, лишь бы не видеть и не считать двери, чтобы её не вынудили замереть у той самой, аккуратно повернуть ручку и толкнуть створку. В уши ударила хриплая радиоволна, и Рене скорее почувствовала, чем увидела, как встрепенувшаяся из-за незваных гостей дежурная медсестра подскочила и попыталась было убавить громкость, но перепутала ручки, и звуки песни стали лишь чётче. В глазах потемнело.

Пусть я медленно погибаю от холода.

Я на пути к тебе… Я на пути к тебе

– А здесь у нас смотровая для родственников, чтобы не толпились в морге, – вдолбился в мозг легкомысленный голос. – Добрый день, Кэтти.

Рене безумным взглядом обвела крошечную комнатушку. Она не знала, искала ли то самое тело с огромным шрамом от пупка до адамова яблока или наоборот – любое подтверждение, что это ошибка. Но пальцы сами вцепились в гладкие зелёные стены. Ошибки не было.

Я точно знаю, что там, где никогда не ступала нога человека,

Я буду на шаг ближе к тебе… Я буду на шаг ближе к тебе…

– провозгласило висевшее на стене радио. Рядом смеялись доктор Бюже и та самая медсестра, но Рене не слушала. Она одновременно ждала и боялась увидеть воплощение своих снов, и сердце билось так часто, что перед глазами плыло.

Вокруг меня белым-бело.

Здесь в вечных льдах

Взглядом Рене наконец-то нашла тот самый железный стол. Он был пуст. Его матовая поверхность была накрыта стандартной зелёной тканью, под которой виднелись изгибы бортов и лунок для жидкостей. Рене заставила себя втянуть пахнувший антисептиком воздух и осторожно прислонилась к стене.

Я потерял свой компас…

– Доктор Роше? Эй, – донёсся до неё вдруг обеспокоенный голос медсестры по имени Кэтти. – С вами всё в порядке?

– Конечно, такой перелёт, – засуетился доктор Бюже. – Да ещё наши отвратительные дороги! Пойдёмте, я угощу вас кофе…

Я возвращаюсь к тебе…

– Нет-нет, спасибо, – едва ворочая языком, пробормотала Рене, прежде чем смогла оторваться от твёрдой и надёжной поверхности.

И шторм несёт меня через море…

Она с усилием перевела взгляд от накрытого тканью стола на окруживших её людей и было повернулась к выходу, как неожиданно, подобно странному чувству в Женеве, вновь ощутила спиной чьё-то присутствие. Словно за ней наблюдали. Только вот оглянуться и посмотреть в комнату сил не нашлось. Вместо этого Рене зябко передёрнула плечами и направилась прочь.

Всё дальше отсюда…

– Я лучше пойду на улицу, – отстранённо пробормотала она. – Не знаете, здесь можно вызвать такси? Кажется, я понятия не имею, где мой дом.

Бюже бросил на неё недоверчивый взгляд, а потом засунул руки в карманы и спокойно проговорил:

– Поль вас отвезёт.

Я ищу твои следы на снегу…13

Рене смогла лишь благодарно кивнуть и почти бегом ринулась по коридору. Кажется, для первого дня она получила чуть больше, чем могла пережить…

Следующие несколько недель отчётливо показали, что Рене, очевидно, больна. Окончательно тронулась головой, попрощалась с нервной системой и больше не адекватна, ибо грёбаный коридор по-прежнему пугал до истерик. Каждое утро она обходила его стороной, старалась не смотреть в его сторону, а на дежурство бежала, плотно зажмурившись. Теперь не только во сне, но и наяву Рене считала шаги. И тех было столько же, сколько в надоевших кошмарах, которые стали лишь ярче.