И в трещинах зеркальный круг...(СИ)

Так как дверь опять оказалась незапертой, а хозяина конторы вновь не было видно, инспектор Морриссон распахнул дверь пошире, пропуская Тессу вперед. Полисмен готов был честно признаться самому себе, что делает это не только потому, что подобного требуют правила этикета. Все же, древний инстинкт — пропустить менее важную для племени самку вперед в пещеру, чтобы проверить наличие скрывающегося во тьме хищника, у инспектора был развит достаточно сильно.

— Гробовщик, — громко позвал инспектор хозяина конторы, — на сей раз со мной дама, так что ведите себя прилично.

Тесса отметила, что у владельца похоронного бюро должно быть имя. Фамильярное обращение инспектора неприятно резонуло по слуху девушки.

— Если бы я вел себя неприлично, инспектор, то вы сейчас были бы моим «гостем» в несколько иной роли. — Голос говорившего был мягкий и вкрадчивый. Хозяина все еще невозможно было разглядеть, лишь едва заметное движение у противоположной стены выдавало его присутствие.

Из затененной части помещения, нетронутой светом, который давали слабенькие солнечные лучи и пламя зажженных свечей, выступил высокий мужчина в темном одеянии. Тесса вздрогнула и отступила на шаг, прячась за широкую спину инспектора Морриссона. Сухие полицейские отчеты не передавали в полной мере всю инфернальную внешность и эксцентричность поведения Гробовщика. А шрамы, отчетливо видные на бледной коже, всколыхнули воспоминания о романе Мэри Шелли. Хотя, в общем, мужчина был образцом изящества, и Тесса прогнала прочь из своих мыслей глупую ассоциацию.

— Помощник инспектора Тесса Стоун Мередит. — Решив проявить вежливость и представиться первой, произнесла Тесса, выступила на пару шагов вперед и протянула хозяину конторы руку, затянутую в высокую черную перчатку. Она намеренно «забыла» добавить приставку «младший» к званию. Услышав это, инспектор Морриссон лишь многозначительно хмыкнул.

— Забавно, — захихикал Гробовщик, — и кто же вас так назвал? Стоун — это первая часть фамилии или второе имя? — руку девушки он сжал своей бледной худощавой кистью и, казалось, не собирался отпускать. Прошло уже значительно больше времени, чем дозволенные обществом пять секунд обмена рукопожатиями между мужчиной и женщиной, а покрытые черным лаком ногти продолжали впиваться в ткань перчатки.

— Вам интересно, было ли у моего отца чувство юмора? Было, но весьма своеобразное. Так что, Стоун — это имя.

Инспектор Морриссон наблюдал за разыгравшейся сценой и тихо радовался, что Гробовщик переключился на новую жертву своих насмешек и больше не обращает внимания на полисмена. Откашлявшись, инспектор, все же, поведал цель визита. Услышав, что имелось ввиду, когда шла речь о «сотрудничестве с полицией», Гробовщик застыл. Ухмылка сползла с его лица, сменившись показной печалью.

— Мне не нужны посторонние в моем доме. Я привык жить один.

— Это всего на несколько дней. За это Комиссар согласился утрясти проблемы с родственниками покойного, тело которого было украдено из вашей конторы. Они ведь вас преследуют?

— Я бы и сам все решил. Ну да ладно, все равно не отвяжетесь. Но несколько дней. Я не собираюсь долго терпеть в своем доме эту манерную особу… помощника инспектора. — Гробовщик бесцеремонно сдернул перчатку с руки женщины и захихикал, — кого вы мне подсунуть пытаетесь, комиссар? Она же не привыкла ничего делать руками! Ваши пальцы не прикасались ни к чему грубее клавиш печатной машинки. Или я не прав? Какая из вас прислуга, мисс?

— Я буду выполнять обязанности, возложенные на прислугу. — смутившись из-за такого обращения, прошептала Тесса.

Гробовщик наконец-то отпустил ее руку, сложил «домиком» пальцы, увенчанные длинными ногтями, и отступил на шаг, тайком из-под копны волос разглядывая гостей, живых, переполненных жизнью, а не холодные тела, которые он привык так называть. Все его действия сопровождались все тем же назойливым смешком.

— Посмотрим, посмотрим…

Решив, что свою работу он выполнил, инспектор Морриссон поспешно ретировался. Лишь только полисмен скрылся за дверью, Гробовщик внезапно посерьезнел. Нервное хихиканье прервалось на полутоне, чудаковатая усмешка, словно плохо нанесенный грим, сползла с его лица. Гробовщик повернулся спиной к девушке, нерешительно застывшей посреди комнаты и рассматривающей широко распахнутыми глазами окружающую обстановку. Плавным жестом длинных когтистых пальцев он поманил гостью:

— Дайте ваш саквояж. Идемте, выберем для вас комнату, мисс Стоун, — Гробовщик забрал из рук Тессы совсем небольшую сумку. Звук его голоса тоже сейчас отличался от того фальшивого и глумливого, постоянно меняющего тональность, каким он привык общаться с незваными гостями, если те слишком назойливо вторгались в его одиночество.

Тесса приподняла на пару сантиметров над полом юбки и, как ни старалась, не смогла сдержать колкого замечания:

— Все остальные комнаты тоже такие же грязные?