«И вечной памятью двенадцатого года…»

Однако на рубеже веков, особенно в начале ХХ в., заметно оживилась и официозно-патриархальная традиция. Влияние таких певцов «военной славы России», как Б. М. Колюбакин, Н. П. Михневич, В. А. Афанасьев, занимавших видные посты в военно-академических кругах, не очень сведущих в науках, но рьяно защищавших «славу русского оружия», оказалось чрезвычайно сильным. Юбилейные торжества 1912 г. стали для них удобным поводом для реанимации восторженного монархизма и патриотизма. Вновь, как в 1837 г., прошли помпезные торжества на Бородинском поле. Парады, фанфары, вдохновенные речи, появление десятком новых памятников и т. п. сопровождали 100-летний юбилей. Все это должно было внушить иллюзию, будто Россия начала ХХ в. была сильна, как никогда ранее, что она готова, как и 100 лет назад, противостоять вражескому вторжению и «освободить» Европу.

Через два года после юбилейных торжеств началась Первая мировая война, и Россия стала приближаться к катастрофе… Последствия этой войны оказались более страшными, чем крымское поражение. На этот раз Российская империя рухнула окончательно.

На протяжении 1920-х гг., в чем-то благодаря М. Н. Покровскому, тема 12-го года оказалась полузабытой, по крайней мере невостребованной. Но в 1930-е гг. все изменилось. В 1936 г. выходит из печати «Наполеон» Е. В. Тарле, ставший чуть ли не настольной книгой И. В. Сталина. С началом Великой Отечественной войны тема 1812 г. вообще становится центральной среди всех прочих исторических сюжетов. Е. В. Тарле пишет «Нашествие Наполеона на Россию». В 1943 г. на русском языке частично издаются мемуары А. Коленкура, обер-шталмейстера Наполеона, прошедшего с ним всю кампанию в России. Снимается фильм В. Петрова «Кутузов», получающий Сталинскую премию. Теперь тема 1812 г., благодаря прямым аллюзиям с войной против Гитлера, становится «режимной». Официозная монархическая версия образца XIX в. была фактически воскрешена, но, конечно, с известными перестановками: место Александра I теперь занял «народный герой» М. И. Кутузов. Такие авторы, как Н. Ф. Гарнич, П. А. Жилин, Л. Г. Бескровный (все как один военные), бросились, вслед за Сталиным, восхвалять Кутузова и «дубину народной войны». Юбилейный 1962-й год эту версию истории войны закрепил. Схема оказалась очень проста и доходчива: Наполеон стремился к мировому господству, но единственным препятствием на его пути оставалась Россия. На первом этапе войны из-за неподготовленности и внезапности нападения нам пришлось отступать. Однако мудрый Кутузов смог подготовить контрнаступление и, опираясь на всенародный подъем (чего боялся лживый и лукавый Александр I), разгромил захватчиков. Затем русская армия освободила Европу и «добила зверя в его собственном логове». Так что ситуация в плане поиска «исторической истины» оказалась предельно ясной: тот, кто посмеет замахнуться на священную память 1812 г., замахивается на священную память о Великой Отечественной войне! Особое неприятие в советской историографии вызывали «буржуазные фальсификаторы», которые, впрочем, были известны нашему читателю только в более чем вольном пересказе П. А. Жилина и Л. Г. Бескровного – авторов, которые, кстати сказать, сами иностранными языками не владели…

И все же… Даже в этот период (1950–1980-е) были и научные достижения: издан ряд сборников документов (особенно ценным было издание «М. И. Кутузов. Документы и письма»), очень осторожно был поставлен ряд неудобных вопросов. В этой связи хочется вспомнить нашего земляка, уральского историка Б. Ф. Ливчака, исследовавшего проблемы ополчения в 1812 г., в частности знаменитое Инсарское восстание. Появились в эти годы и труды, ставшие своего рода ориентирами в работе с историческими и историографическими источниками по 1812 г. (прежде всего публикации А. Г. Тартаковского).