«И вечной памятью двенадцатого года…»

Будущий автор школьных учебников истории СССР М. В. Нечкина, вслед за Покровским, утверждала, что «вся война получила название отечественной, но «дело тут было не в подъеме “патриотического” духа, но в защите крестьянами своего имущества…»[304]. Ни о каком единении народа вокруг престола, по мнению советских историков, речи быть не могло. Политика царского правительства и самого императора однозначно рассматривалась как реакционная.

Спектр причин войны был значительно сужен. М. Н. Покровский главной причиной происхождения войны считал экономический фактор. По его мнению, континентальная блокада была вопросом жизни и смерти для императора Наполеона, и именно отказ России от континентальной блокады заставил Наполеона воевать. По сути дела, М. Н. Покровский возлагал всю ответственность за начало войны на Александра I. При анализе причин поражения великой армии Наполеона историк выдвигал на первое место природные факторы, утверждая, что «наполеоновская армия замерзла в русских снегах»[305].

Вплоть до начала 1930-х гг. концепция Покровского была доминирующей в исторической науке. История в школе в тот период не преподавалась.

• Третий период (вторая половина 1930-х – середина 1980-х) связан с утверждением ура-патриотической концепции Отечественной войны 1812 г. В 1930-е гг. с введением преподавания истории в школах началась разработка учебников. В 1937 г. И. В. Сталин лично принял участие в редактировании учебника по истории СССР, подготовленного коллективом авторов под редакцией профессора А. В. Шестакова. Изменения затронули тему Отечественной войны 1812 г. В этом учебнике война вновь стала трактоваться как акт агрессивной Франции против миролюбивой России. В качестве выводов подчеркивалось, что со стороны России война была единственной возможностью спастись от разорения и расчленения[306]. Такой взгляд должен был, по мнению историка И. А. Шеина, оттенять миротворческую внешнеполитическую деятельность правительства и способствовать патриотическому воспитанию населения страны[307]. Одновременно с этим особое внимание стало уделяться ленинским положениям, в которых Наполеоновские войны характеризовались как «империалистические» и «показавшие необыкновенно сложную сеть сплетающихся империалистических отношений с национально-освободительными движениями»[308]. Авторитетный историк Е. В. Тарле в книге «Нашествие Наполеона на Россию» писал, что из всех войн Наполеона война 1812 г. была «откровенно империалистической войной, наиболее непосредственно продиктованной интересами захватнической политики Наполеона и крупной французской буржуазии». Для России же борьба против этого нападения была «единственным средством сохранить свою экономическую и политическую самостоятельность, спастись не только от разорения, которое несла с собой континентальная блокада… но и от будущего расчленения»[309]. Эти выводы в полной мере были представлены в учебнике 1937 г.

В 1940 г. вышел учебник истории СССР коллектива авторов под руководством А. М. Панкратовой, переиздававшийся в дальнейшем 22 раза. В нем цитировался В. И. Ленин, писавший, что «после победы реакции внутри страны контрреволюционная диктатура Наполеона превратила войны со стороны Франции из оборонительных в завоевательные»[310]. Авторы учебника однозначны в мнении, что единственным виновником войны является Наполеон, и эта точка зрения сохранялась в советских учебниках вплоть до середины 1980-х гг.

Во второй половине 1930-х гг., в условиях обострившейся международной обстановки, официальной власти потребовались события и герои, вокруг которых можно было развивать идеи патриотизма и психологическую подготовку к войне. «Покровщина» была осуждена. В 1938 г. Е. В. Тарле вернул войне 1812 г. название отечественной и выступил как против казенного патриотизма, так и против отрицания народного характера войны: «Для России при этих условиях война 1812 г. явилась в полном смысле слова борьбой за существование, обороной от нападения империалистического хищника. Отсюда и общенародный характер великой борьбы, которую так геройски выдержал русский народ против мирового завоевателя»[311]. Накануне Великой Отечественной войны фактически был возрожден монархический миф о народе, но только без царя. Народ в целом представлялся безликой массой, постоянно совершавшей патриотические подвиги.