«И вечной памятью двенадцатого года…»

После Великой Отечественной войны широко отмечалось 200-летие М. И. Кутузова, и со временем ему одному стала приписываться заслуга разгрома Наполеона. 8 сентября 1945 г. было принято постановление СНК СССР «О 200-летии со дня рождения М. И. Кутузова», вслед за этим Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) опубликовало сведения о биографии полководца, который характеризовался как «первоклассный полководец мирового значения», «гениальный полководец», чье мастерство «превзошло полководческое искусство Наполеона». Здесь же содержалась концепция истории войны 1812 г. Бородинская битва была определена как «генеральное сражение», проигранное Наполеоном, а значение партизанской борьбы армейских и крестьянских отрядов явно преувеличено[312]. В 1947 г. И. В. Сталин в «Ответе товарищу Разину», завуалированно оправдывая отступление Красной армии в 1941 г. и рассматривая его как преднамеренное с целью заманивания врага, дал оценку военному таланту Кутузова, который в 1812 г. провел отступление русских войск, завершившееся «хорошо подготовленным контрнаступлением»[313].

К. Маркс и Ф. Энгельс писали в свое время, что из русских полководцев 1812 г. генерал Барклай де Толли «является единственным полководцем, заслуживающим внимания», что это «лучший генерал Александра, непритязательный, настойчивый, решительный и полный здравого смысла»[314], однако И. В. Сталин отказался от такой оценки и заявил, что «Кутузов как полководец был, бесспорно, двумя головами выше Барклая де Толли»[315]. За этими строками можно видеть историческую параллель: вождь подчеркивал свою роль освободителя Отечества от иноземных захватчиков.

Такие высказывания Сталина не могли не повлиять на взгляды советских историков, в том числе и на авторов учебников. Именно с этого времени фигура М. И. Кутузова становится центральной в теме Отечественной войны 1812 г. Подробные биографические данные полководца представлены в панегирическом стиле: «любимый ученик Суворова», «Суворов восхищался его умом и способностями», «один из самых талантливых русских полководцев», который «любил русского солдата», «презирал угодничество и лесть», «был не только крупным полководцем, но и мудрым государственным деятелем, тонким дипломатом», популярности которого «завидовал царь»[316].

Идеализация русских военных деятелей сочеталась в учебниках с принижением полководцев иностранного происхождения. Блестящая деятельность Кутузова в течение всей русско-французской кампании показана на фоне отрицательных отзывов о «бездарном австрийском генерале Вейротере», «бездарном иностранце генерале Фуле» и др[317].

В период хрущевской оттепели наметился более объективный подход к изучению войны, однако уже в 1960-е гг. «приукрашивание» российской истории приобрело гипертрофированные формы: портреты военачальников и героев Отечественной войны 1812 г. идеализировались, неудачи русской армии преуменьшались, а французской – преувеличивались. Господствующей в советской историографии стала концепция академика П. А. Жилина, значительно приукрасившего все русское, преувеличившего масштабы поражения неприятеля и его потери, создавшего идеализированный образ М. И. Кутузова, которого оценивал как самого выдающегося полководца эпохи[318]. Все указанные оценки и мнения вошли и в школьные учебники по истории.

В учебных изданиях этого периода доминирует негативная оценка Александра I, который мечтал о славе полководца и «не хотел и слышать об отдыхе солдат», был «малосведущим в военных делах», проводил губительную политику и сорвал «снабжение русской армии и ее пополнение резервами», был «совершенно бездарным как военачальник… лишь мешал руководству боевыми действиями», «не любил Кутузова за независимость его взглядов и огромный авторитет в армии»[319].

В послевоенный период, в соответствии с марксистской идеологией и под влиянием опыта Великой Отечественной войны 1941– 1945 гг., изменилась трактовка понятия «партизанская война». Оно стало рассматриваться как «вооруженная борьба народа, преимущественно крестьян России, и отрядов русской армии против французских захватчиков в тылу наполеоновских войск и на коммуникациях»[320]. По сути дела, события начала XIX в. сопоставлялись с партизанским движением в годы Великой Отечественной войны. Как считает историк А. С. Маркин, «основоположником взгляда, трактующего войну 1812 года как уменьшенную копию советско-германской войны 1941–1945 гг., был И. В. Сталин, псевдоисторическими пропагандистскими параллелями желавший оправдать в глазах народа небывалую цену победы»[321].