«И вечные французы…»: Одиннадцать статей из истории французской и русской литературы

Г-н Ж. Руа обещал дать возможно точный и даже дословный перевод. Он добросовестно выполнил свою задачу. Но как раз его добросовестность и точность заставили меня изменить редакцию, чтобы сделать ее более доступной для читателей. Эти изменения производились по мере выхода отдельных выпусков книги и не всегда с одинаковой тщательностью, что привело к неровности стиля. Но раз взявшись за работу по проверке, я почувствовал себя вынужденным распространить ее и на основной текст оригинала (второе немецкое издание) с целью упростить одни места, расширить другие, дать дополнительные исторические или статистические материалы, пополнить критические замечания и т. д. Каковы бы ни были литературные недостатки этого французского издания, оно имеет самостоятельную научную ценность наряду с оригиналом, и потому им должны пользоваться и читатели, знакомые с немецким языком [Маркс 1960: 26].

Маркс в самом деле перерабатывал свой текст для последующих изданий, в частности и по результатам редактирования французского перевода, однако интересующий нас фрагмент и во втором немецком издании 1872 года, и во всех последующих остался без изменений, то есть без упоминания «кассы». С другой стороны, перевод Руа, который переиздавался с 1872 года 11 раз, последний раз в издательстве «Flammarion» в 2008–2014 годах, по-прежнему печатается с упоминанием «кассы». В таком виде он воспроизведен даже в авторитетной серии «Bibliothèque de la Pléiade» (1965). Готовивший это издание Максимильен Рюбель, по свидетельству современной исследовательницы, «сравнивал перевод с оригиналом и указывал разночтения в примечаниях и вариантах» [Le Moullec-Rieu 2015], однако к словам «спасаем кассу» никакого текстологического примечания в издании Рюбеля нет [Marx 1965: 817].

Рукописи и письма Маркса к Руа не сохранились, поэтому о правке Маркса судить нельзя, но сохранились письма Руа к Марксу, из которых видно, что переводчик заботился об интересах французского читателя и уговаривал Маркса исключить из текста те места, которые этого читателя могут отпугнуть, например примечания о Прудоне [Marx 1993: XX]. О том же 15 февраля 1875 года писал Марксу и издатель французского перевода Морис Лашатр:

Ваша книга продолжает отправлять читателя в такие сферы, которые недосягаемы для ума толпы. Я с истинной горечью констатирую, что французские рабочие, менее образованные, чем рабочие немецкие, ничего не смогут усвоить из вашего сочинения. Я правлю гранки, я читаю ваши рассуждения с почтением, но ничего в них не понимаю. Между тем, поскольку мой умственный уровень – уровень вполне заурядный, я делаю из этого вывод, что большинство читателей поймет в ваших великолепных теориях не больше моего, если вы не переведете их на язык, доступный простым смертным [Marx 1993: XXVII].

Руа, по-видимому, старался хотя бы отчасти приспособить Марксово сочинение к «заурядному» французскому уровню. Правда, ни Маркс, ни Энгельс в конечном счете этих его стараний не оценили; Энгельс, например, 29 ноября 1873 года писал Марксу как раз насчет восьмой главы о рабочем дне, в которой содержится интересующий нас фрагмент с «кассой», что в переводе Руа из нее пропали «весь сок, вся сила, вся жизнь» [Marx 1993: XLI]. Но даже Жан-Пьер Лефевр, посчитавший необходимым сделать новый французский перевод «Капитала», признает, что он обновлял в основном терминологию, а Руа, несмотря на все погрешности, во многих местах выходит из положения блестяще [Marx 1993: XLII].