И вот настало Рождество

Я отпиваю вино, чувствуя на губах прохладу, и понимаю, как легко сама могла пойти той же дорогой, чтобы притупить боль.

– В твоей жизни было столько горя, Чарли, но ты все еще способен на эмпатию, ты помогаешь, – говорю я. – Ты очень добрый человек. А как сейчас твои родители?

Он улыбается, но я вижу, что это грустная улыбка.

– Ну… это последний гвоздь в крышке гроба, если так можно сказать. Мы потеряли их через несколько лет после инсульта Хелены. Так что, пока не родилась Ребекка, Хелена была для меня всем. Каждое Рождество я устраивал представление с подарками, лучшей едой и ночевкой у меня дома. В последние годы мы были с ней и Ребеккой, но в этот раз мне нужно было взять перерыв. Побыть там, где я смогу отдохнуть и все обдумать, чтобы снова стать достойным братом Хелене и отцом Ребекке. Делает ли это меня эгоистом?

– Конечно, нет, – отвечаю я. – Я слышала, как ты говоришь с Хеленой. Ты лучший брат на свете, и я уверена, что одно Рождество этого не изменит. Она тебя обожает.

Он сияет, когда слышит эти слова, и задумчиво возвращается к ужину. Кажется таким странным, что мы, два человека, так поглощенные друг другом, впервые сидим за столом и нормально разговариваем по душам. С каждым словом, которое он произносит, я узнаю его все лучше.

– Мне пришлось хорошенько поработать над собой, чтобы помогать другим, – говорит он мне, сперва тщательно обдумав свои слова. – Да, это если коротко. Я трудился, чтобы оказаться в душевном плане там, где я сейчас, но отъезд дочери меня сильно пошатнул. Однако я начинаю видеть какой-то свет в конце тоннеля, а это я и хотел получить от своей одинокой поездки.

Он кажется таким сильным и уверенным. Более спокойным, чем мужчина, с которым я познакомилась несколько дней назад.

– А вместо этого оказался со мной.

Он пристально меня изучает, как будто мои слова слишком хороши, чтобы быть правдой.

Играющая на фоне классическая музыка словно становится громче, и я понимаю, что слышу собственный пульс.

– И я бы не хотел этого менять, – говорит он. – Ни за что на свете.

Боже.

Между нами стол, свечи и горячий ужин, но он находит мою ладонь и сжимает в своей. Этого достаточно, чтобы по моей коже побежали мурашки до самых кончиков пальцев ног.

– Так о чем мы говорили, пока я не принялся рассказывать трагичную историю своей жизни? – спрашивает он, смаргивая напряжение момента, который мы только что разделили.

– Ты мне говорил о… о том, что, по твоему мнению, люди любят по-разному. Это было к моим отношениям с папой.

– Да, я так смотрю на собственные семейные взаимодействия. Не пойми меня неправильно, я иногда жалуюсь на Хелену и на то, как она от меня зависит, звонит постоянно, но только про себя. Или Максу, если он оказывается рядом.

– Ты очень преданный.

Он смеется.

– Спасибо. Но и эгоистом я быть могу.

Я пожимаю плечами.

– Всем иногда нужно личное пространство, в этом нет ничего такого.

– А ты хороша.

Я медленно кладу нож и вилку. Я так старалась и надеялась, что сегодняшний вечер будет идеальным, и пока таким он и получается.

– Мне всегда казалось, что я в семье паршивая овца, но вслух об этом никогда не говорила, – признаюсь я. – Я была бунтаркой, а сестра – белее снега. И так по сей день.

– Тогда ты уникальна, – быстро отвечает он. – Быть уникальной интересней, чем правильной.

Я не могу сдержать улыбки.

– Еще я упрямая.

Он тоже улыбается.

– Ты хочешь сказать, смелая.

– И с деньгами не умею обращаться.

– Потому что очень щедра, – мгновенно откликается он. – Я так и подумал.

– Ха, ну спасибо.

– Все дело в перспективе, – говорит он, и в животе у меня начинают порхать бабочки. – Все мы скроены по-разному и на нас влияют разные вещи, Роуз. Ты творческая и яркая. Ты озаряешь светом все вокруг.

– Мой парень погиб, – слова вылетают из меня как лава из вулкана. Я не собиралась этого говорить, но, если вдруг меня хвалят, я чувствую необходимость рассказать правду. Не хочу, чтобы кто-то строил иллюзии на мой счет.

Чарли будто током ударило.

– Боже. Роуз.

– Мы попали в аварию накануне Рождества три года назад, – продолжаю я, чувствуя, как щиплет глаза и перехватывает дыхание. – С тех пор я поклялась встречать Рождество одна. Или, по крайней мере, пока не почувствую, что заслужила праздник.

Чарли замолкает. Кажется, будто мои слова ранили его в самое сердце. Но раз уж я начала, не хочу останавливаться, пока он не узнает обо мне всю правду. Мне с многим нужно справиться. Быть в коттедже восхитительно, но это не реальная жизнь, а я хочу, чтобы он узнал меня полностью. Со всеми дурными сторонами.

Чарли блуждает взглядом по комнате, и мне вдруг кажется, что я обнажена. Словно скинула кожу перед этим чудесным мужчиной, и теперь он сбежит, не пожелав меня больше знать. Я бы не стала его винить.

– Ох, Роуз, – говорит он, и я закрываю глаза, готовясь к тому, что в его глазах я больше не буду такой же, как пару минут назад. – Ты была с ним, когда все случилось?

– Да.

– Как это произошло? – мягко спрашивает он.

– Он умер… в ту же секунду. Прямо на месте, – заикаюсь я. – Я позвонила в скорую, но было слишком поздно. Его уже не стало.